Расслабься, крошка!
Шрифт:
— Дима!
— Что — Дима?
— Что ты сделал Галахову?
Димка вздохнул, а потом нехотя начал рассказывать, ежесекундно ожидая, что Инна начнет над ним смеяться. Он решил: если она это сделает, то он просто встанет и уйдет.
Инна не рассмеялась.
Мрачная и насупленная, она принялась метаться из угла в угол, стуча каблуками.
Димка, у которого пересохло в горле, залпом допил чуть теплый, несладкий чай, сгрыз дольку лимона и уставился в телевизор, на котором беззвучно разевал рот
Бросая на телевизор злобные испепеляющие взгляды, Инна жалела, что не обладает могуществом Медузы горгоны, древнего пугала греков. Поглядеть бы на Галахова, окаменевшего с открытым ртом…
Программы, «заказанные» отвергнутым телеведущим, были убийственны для певца Дмитрия Белова. На Димку вылилось столько грязи, сколько, кажется, не выливалось ни на одного артиста!
Ему припомнили все: от любовной связи с первым продюсером до скандальной выходки в прибалтийской гостинице, после которой, по словам тамошнего обслуживающего персонала, ванную комнату пришлось отмывать несколько дней, да еще и дезинфицировать.
Инна мрачно усмехалась. Хорошо еще, что самые страшные тайны журналисты так и не раскопали.
Что там загаженная ванная!
На счету у ее подопечного было аж два покойника…
— Да, — протянула наконец Инна. — Дела… Когда я просила завести в Юрмале ненавязчивый роман, я имела в виду совсем другое. Угораздило ж тебя!
— Я ж не специально…
— Да поняла уже. Что делать будем?
— Может, ты с ним поговоришь? — с надеждой спросил Димка. — Я пытался, но он сделал вид, что не понимает, о чем речь…
— Я попробую, — пообещала Инна. — Самое хреновое то, что никаких средств влияния на него нет. У меня, во всяком случае. И предложить нечего, кроме…
Она так многозначительно посмотрела на Димку, что тот все моментально понял и побелел от злости.
Мало ему было бывшего продюсера, который не гнушался подкладывать его в постель к важным шишкам, теперь еще и эта туда же!..
— Трахаться я с ним не буду, даже не проси.
— Я и не прошу. Ладно, я сегодня с ним увижусь, а ты сиди тут и никуда не уходи.
Уходить Димка и не собирался.
В ее особняке на Рублевке он чувствовал себя как дома и частенько представлял, что эти хоромы — его. Ехать через всю Москву домой не хотелось, да и смысла не было. Большинство артистов, отработав на праздниках, поспешили отбыть за границу, к теплым морям. У Димки на заграничные турне не было денег. Растратив все, накопленное за три года, он очень скоро оказался по уши в долгах. Выступлений было совсем мало, а суммы за ротацию песен на телевидении и радио все росли.
Задумавшись о своей горькой судьбе, Димка едва не всплакнул, вспомнив, как начинал, жил в голоде, поддерживаемый
Как было бы хорошо спихнуть часть своих проблем на чужие плечи!
Уткнувшись в подушки, Димка заснул, не раздеваясь.
Когда он открыл глаза, за окном занимался рассвет.
Из столовой доносилось бряканье тарелок. Мятый, лохматый Димка пошел на звук.
Инна стояла у окна, куря первую утреннюю сигарету. Горничная накрывала стол к завтраку. Бросив на Димку беглый взгляд, она без раздумий поставила на стол еще один прибор.
— Выспался? — поинтересовалась Инна. — М-да, красавец… Рожу-то иди умой.
Димка хотел съязвить, что она сама с утра не красавица, но благоразумно промолчал. Поплескавшись в душе, он вышел к столу, сел и захрустел тостом.
— Видела Галахова?
— Видела.
— И что?
— Поговорили. Хреновые у нас дела, друг мой Дмитрий. Этот урод сперва морду тяпкой сделал, хихикал: мол, что вы, Инночка, это все наветы и поклеп! А потом обозлился и начал мне в ухо шипеть, что костьми ляжет, а тебя из шоу-биза выдавит.
— Ты спросила, чего он взамен хочет? — небрежно поинтересовался Димка, но на последнем слове голос предательски дрогнул, сорвавшись на фальцет.
— Да, особо деликатничать не стала. В лоб осведомилась: все еще ли он хочет твоего комиссарского тела.
— Почему комиссарского? — глупо переспросил Димка.
— Потому что в театр ходить нужно хоть иногда, — рассердилась Инна. — Знал бы тогда, что это из «Оптимистической трагедии». Да ладно уж… В общем, он чуть со стула не упал. Пробормотал чушь какую-то: мол, что за намеки и вообще, Белов — провокатор и врун, его словам верить нельзя, а потом взял и смылся.
— Как — смылся?
— Сбежал. Я за ним не погналась, чести много… А теперь вот думаю: надо было как-то поделикатнее. Если он раньше только на тебя зуб точил, то теперь и со мной будет в контрах. А для нас это очень плохо!
От напряжения ее изломанный ботоксом лоб пошел волнами. Нервно загасив окурок в пепельнице, Инна уселась за стол и отхлебнула кофе, поморщилась и оттолкнула чашку.
Димка аккуратно положил на стол надкушенный тост.
— И что теперь? — тихо спросил он.
Инна подняла глаза, в которых сверкнуло пламя.
— Драться будем, — с холодной яростью ответила она. — Я этому педриле покажу, кто главный. Он у меня с руки будет жрать и целовать пятки. Только надо действовать хитрее, потому как не одолеем мы его в честном бою. Нам нужен какой-нибудь дерзкий план.