Расследование ведет в ад
Шрифт:
— Да, — подтвердил Чжу Ирж, задумавшись на миг, следует ли рискнуть и представить какое-то обоснование своим действиям. Но решил этого не делать. Ад — не место для отговорок.
— А не могли бы вы остановиться поподробнее на важной тайне, которую эта свидетельница чуть не раскрыла до того, как вы так храбро ее выручили?
— Не по телефону, — быстро произнес Чжу Ирж. — Нас могут подслушивать.
— В самом деле, — задумчиво согласился Первый лорд, и Чжу Ирж неслышно выдохнул с облегчением. — Тогда лучше приходите сюда, хорошо? И расскажите мне лично, как можно быстрее.
— Постараюсь добраться до вашего сиятельного особняка как можно быстрее, — но я уже третий день не появляюсь на работе, и, честно говоря, милорд, не хотелось бы вызвать гнев начальства. Я всегда считался самым добросовестным работником, — тянул время Чжу
— Об этом не беспокойтесь, — повысил голос Первый лорд банков. — Я уже говорил с Верховным сенешалем Юем. Вам предоставляется бессрочный отпуск.
— Вы так добры, так заботливы, но я, с вашего позволения, хотел бы обратить ваше внимание на одну небольшую деталь — по действующим правилам, в связи с отпуском мне соответствующий период времени не будут платить.
— Нет, не будут.
— И поэтому...
— Лучше представьте моему заместителю счет с раскладкой ваших расходов на сегодняшний день. В конце месяца мы его рассмотрим вместе с остальными соответствующими претензиями.
— Но сегодня лишь второй день месяца шо эй, и, по моим расчетам, до его окончания еще семьдесят дней.
— Ваши расчеты абсолютно верны, Чжу Ирж. Я восхищен вашими математическими способностями. Возможно, если ваш отпуск затянется и вас уволят, мы можем подумать о том, чтобы предоставить вам место бухгалтера, — сказал Первый лорд банков и усмехнулся своей маленькой шутке. — А сейчас до свидания, сенешаль. Надеюсь увидеть вас очень скоро. — Тут он повесил трубку, оставив Чжу Иржа размышлять над перспективой провести вечность в бухгалтерии. От одной мысли об этом он испустил вздох. Вот уж действительно Ад.
35
Что-то обнюхивал Чэню лодыжки. Он в изнеможении перевернулся. Под рукой было что-то скользкое, сырость просачивалась через ткань пиджака, а в воздухе стоял знакомый кисловатый запах, в котором Чэнь мгновенно узнал характерную вонь Ада. Застонав, он открыл глаза и убедился: точно, он вернулся туда. Над головой неслись грозовые тучи, подсвеченные по краям красным, как разодранная плоть, и со стального карниза, под которым он лежал, падали какие-то липкие капли. Почувствовав неожиданное движение у своих ног, инспектор принял полусидячее положение и полез за четками, но не смог дотянуться из-за вдруг навалившегося на грудь свинцового груза. В лицо смотрела узкая полосатая морда. Взгляд Чэня уперся в темные глаза, в глубине которых поблескивали искорки.
— Не думал, что ты проснешься так скоро, — проговорил барсук с деланным безразличием. Он оскалился, убрав с зубов влажные черные губы, и Чэнь увидел, что длинные резцы в крови. — Эти маленькие твари, вредители, проявляли к тебе интерес. Я постарался отогнать их.
— Спасибо, — слабым голосом поблагодарил Чэнь. Он попытался сесть. — Тебя не затруднит слезть с моей груди?
Барсук скатился на землю. Рядом с распростертой фигурой Чэня с шипением упало что-то темное.
— Дождь, — зачем-то сказал Чэнь. Он потряс головой, пытаясь прояснить ее. Было такое ощущение, что ему засунули вату в глаза. — Лучше бы нам убраться отсюда. Сейчас польет как из ведра. Ты представляешь, где мы?
— Я не знаю этого места, — покачал головой барсук. На землю, шипя, как расплавленный свинец, упала вторая капля, потом еще одна. Чэнь с трудом поднялся на ноги, чувствуя онемелость в каждом члене, и огляделся. Они находились в каком-то глухом переулке на грязной дороге с засохшими на ней отбросами. По обе стороны выстроились хижины. Дверь одной из них приоткрылась, и до Чэня донеслись шипящие голоса. Потом болтавшаяся на петлях дверь распахнулась от удара ногой, и в переулок выплеснули ведро помоев. Чэнь услышал острый и едкий запах, и в грозовом воздухе поднялся дымок. Выяснять дальше, что это такое, он не стал. Он нырнул между кучами мусора под широкий свешивающийся карниз, а за ним устремился барсук. И очень вовремя. Пошел сильный дождь, который взбил грязь переулка в маслянистое месиво и переполнил канавы так, что вода стала переливаться через край. Влажный воздух переулка наполнился паром, и Чэнь почувствовал, как по спине побежала струйка пота. Инспектор пробыл в Аду всего минут десять, а у него уже все болело, он устал и покрылся потом, как в бане. «Как всегда», — подумал он, смирясь. Кое-где в Аду было не лучше, чем в Сингапуре-3, и само это понимание уже отрезвляло, но больше всего угнетало Чэня безжалостное сочетание стихий. У его ног барсук, попавший под самый
В конце концов дождь стал ослабевать и вскоре прекратился. Чэнь с барсуком осторожно вышли в промокший мир. В хижине с открытой дверью было тихо, но Чэнь не стал проходить мимо, а зашагал в противоположном направлении. Там он оказался в лабиринте темных переулков, где с крыш стекали капли недавно прошедшего дождя. Подняв голову, за хижинами он увидел гораздо большую постройку — с крышей, покрытой красным лаком, и позолоченными карнизами. Лак уже потускнел, на его поверхности была видна жирная пленка, которой покрыто много чего, в Аду, позолота отшелушивалась, как экзема, однако Чэнь узнал — здание. Это был аналог храма Гуаньинь: казалось, он вправлен в непристойный адский пейзаж, словно гниющая жемчужина. В предыдущие визиты Чэнь всегда попадал, словно на экспресс-лифте, прямо в это место преисподней, и сам факт, что в данном конкретном случае он тут же оказался в каком-то глухом переулке, не ускользнул от его внимания. И хотя в воздухе было тепло, ему вдруг стало зябко.
— Это храм. — вставил барсук. — А мы не там.
— Да, мы не там, — подтвердил Чэнь. — И думаю, нам лучше туда не ходить, разве только в случае крайней необходимости. — Незачем испытывать терпение богини, если только он уже этого не сделал.
— Куда же нам тогда идти?
— Если это тот самый храм, то я знаю, где мы. — В голосе Чэня слышалось облегчение. — Позволь, я лишь сориентируюсь.
Он напряженно нахмурился, припоминая. Эта часть Ада, этот город, по всей вероятности, — отражение Сингапура-3, и пейзажи неизбежно должны в значительной степени повторяться. Чэню так и не представилось возможности разобраться, то ли Ад располагается рядом с повседневным миром, регулярно и точно повторяя его границы и отличительные черты, то ли воссоздается в более сложной форме. Разные части Ада, конечно, имели свои отличия: к примеру, загробная жизнь христианских народов казалась очень непохожей на эту преисподнюю. И все же Чэнь подозревал, что порядки Ада в какой-то мере заложены в групповом сознании конкретного народа и определяются в соответствии с дремлющими в нем верованиями. Он был уверен, что войди он сюда через одни из ворот Пекина, то обнаружил бы аналог этого древнего города... Но все размышления лишь отвлекали, оставаясь попыткой утомленного мозга найти смысл в насилии над духом. Чэнь собрался с мыслями.
К северо-западу от храма лежал Гарден — жилой район Ада — и Опера-Хаус. На юго-востоке он найдет гигантские небоскребы и зиккураты министерств. К востоку располагались особняки элиты преисподней, а в центре города, как огромное гниющее сердце, раскинулся сам Императорский двор: ступица колеса Ада, вокруг которого с утомительным пиететом должно вращаться все остальное.
А на юге размещались коммерческий квартал и пристани: там выгружались души с ладьи, совершавшей плавание по морю Ночи, и происходили все сомнительные сделки и махинации, которыми Ад был справедливо и печально знаменит. Именно в этой зоне можно найти соответствие острову Чжэньшу, именно здесь находился бордель, куда продали несчастную тень Перл Тан. И именно здесь, в мрачных пределах площади Чжамэн, был расположен самый известный во всем Аду Эмпориум крови: когда-то им владел шурин Чэня, и заведение до сих пор так и называли — магазин Цо.
— Пойдем, — сказал барсуку оживившийся Чэнь. — Пора в путь.
— Куда мы направляемся? — спросил барсук несуетливым земным голосом.
— К Цо.
36
К концу дня или того, что считалось таковым под вечными небесами Ада, Инари добралась до холмов. Регулярно прокатывавшиеся над городом грозы успели вымочить ее до нитки, но Инари уже не обращала на это внимания. Измученная, она брела дальше, поднималась по узким дорожкам, которые вели через рощи костяных деревьев и заросли ложечницы, и пробиралась среди камней с таким содержанием железа, что они были красные и ржавые на ощупь. Красивый халат, который дал ей Чжу Ирж, уже превратился в измочаленную тряпку, в смысле одежды она выглядела не лучше, чем тогда, в Министерстве, и короткая передышка в комфорте и чистоте.