Расстановка
Шрифт:
На самом деле, Владимир вовсе не был бесчувственным педантом. Длинный стеллаж, справа от входа, отгораживал узкое пространство, обставленное совершенно иначе. Низенький столик для гостей — с кофеваркой, чашками и блюдцами, рядом уютный кожаный диванчик, в торце — старый холодильник. Одна из стен каморки была украшена портретом первого мезлянского космонавта. На второй красовалось фото самого Ваюршина, обличавшее в нем страстного рыболова: широко улыбаясь, он стоял посреди реки в рыбачьих бахилах, раскинув руки и держа в каждой по здоровенному осетру.
Владимир слышал стук Ольги, но не успел подойти к двери — он готовил кофе. Девушка была здесь желанной гостьей.
— Оленька, привет! — Ваюршин приподнялся из-за столика, и на его медальном лице заиграла широкая улыбка — Ну, как дела?
— Вот, принесла аспарагус… В этой комнатушке уютно, а все же чего-то не хватает. Живые растения ее украсят. Вы его только опрыскивайте раз
— Спасибо, девочка. Я холост, а есть потребность о ком-то заботиться. — вздохнул Ваюршин — Вот, буду ухаживать за этим ростком. А как твои домашние дела? Как здоровье мамы?
— Хворает… Давление скачет. Если б не моя зарплата, на покупку лекарств не хватило бы денег. Пенсии сейчас сами знаете — с гулькин нос, хватает только на квартплату.
— Я вот купил для нее лекарство, апремин. Держи.
— Спасибо, Владимир! Вы так заботливы… Мне Угрюмов рассказывал, что вы ему тоже помогли — лекарства для больной жены раздобыли… А когда у сержанта Хламова кошечку сбила машина, вы ему дали номер такого ветеринара, что тот нахвалиться не может…
— Делай людям добро, оно к тебе вернется — лукаво улыбнувшись, откликнулся Владимир — Ко мне вот недавно Хитрюк заходил. Просил совета, как починить воздушный фильтр. Ну, я в гараж спустился, посмотрел — у него там картонная шторка порвалась, я заменил, все опять заработало… Так он мне за это обещал помочь, прописать одного работягу с "Калибра". Тот по дурости три года получил за хулиганство — мастер ему штраф выписал, а тот его потом встретил на улице и дал по роже. В пьяном виде. Мелочевка. Но прописаться после освобождения никак не может, жалко парня.
Миловидова улыбнулась: Ваюршин славился отзывчивостью. Опасных преступников майор беспощадно отправлял на нары; зато рабочим парням, случайно оступившимся, он помогал устроиться в жизни. Продажные коллеги были уверены, что с каждого из этой мелкоты Ваюршин берет деньги за содействие. Они считали, что Володя мужик умный и хитрый — берет по чину, на рожон не лезет, озверелых бандитов не покрывает. А подношения от мелюзги хоть и крохотны, но их много — курочка по зернышку клюет. Впрочем, опытный сотрудник не вызывал нареканий. Улыбчивый, поддтянутый, он постоянно тренировался в различных видах единоборств, рукопашном бое, стрельбе. Отставной военный почти не пил водки — такая воздержанность была среди полицаев редкостью. Расследовал Владимир только уголовные дела, политика была вне его компетенции. Несколько раз, рискуя жизнью, он задерживал матерых бандитов, и проработав в полиции семь лет, дослужился до чина майора. Впрочем, карьера не испортила Владимира — он был по-прежнему ровен и предупредителен с нижестоящими, внимательно их выслушивал, всегда был готов помочь.
Ольга с удовольствием проводила с ним время. В отличие от большинства других мужчин, Ваюршин не докучал ей назойливыми приставаниями, вел себя скромно и уважительно. Он всегда старался сделать девушке комплимент, сказать что-то приятное, а то и подарить пустяшный сувенир.
Однажды майор помог устроить на работу в полицию сына одного из рабочих — Данилу Швецова. Девятнадцатилетний парень был увлечен компьютерами, но скудные средства родителей не позволяли ему поступить в университет. Ваюршин часто беседовал с новым работником, и ненавязчиво, но упорно советовал ему заняться созданием локальной сети из компьютеров, недавно купленных полицейским управлением. Начальство поддержало инициативу майора. Теперь Швецов обслуживал локальную сеть, создавал сайт для отдела общественных связей — для этого требовалось знать внутреннюю структуру и новости всех подразделений городской полиции. В свободные минуты он общался в сетевом чате с десятками сотрудников, первым узнавая слухи, бродившие в управлении. Швецов и Миловидова часто встречались за чашкой кофе в кабинете майора, и обсуждали сплетни о сослуживцах, служебные новости. Ваюршин, радушный хозяин, при таких беседах был немногословен, внимательно слушал и поощрял молодых людей высказываться, на их реплики одобрительно кивал: "конечно", "разумеется". Два года бесед в этой теплой, непринужденной атмосфере не прошли даром — Ольга и Данила вскоре полюбили друг друга. Их беда была в том, что Данила был инженером-техником, столь же нищим, как и Ольга — жил с родителями, в двухкомнатной квартире. А цены на жилье в Рабсии росли как на дрожжах, так что свить собственное гнездышко влюбленным было не по карману.
Впрочем, с недавних пор у них появилась надежда приобрести квартиру. Нужную сумму, после согласия работать на подполье, Ольге предложил майор Ваюршин. Он был вербовщиком повстанцев.
Некогда Ваюршин служил в том же полку, что и бывший полковник Дареславец, состоял в том же тайном клубе офицеров, а сейчас входил в ту же группу вербовщиков. Руководимая отставным генералом Харнакиным, эта группа искала людей не среди богемы и студенчества, а в кругах бизнеса, в органах власти и правопорядка. Работа в полиции открывала перед Ваюршиным безграничные возможности для разведки и привлечения людей. Здесь требовалась крайняя осторожность. Узнай коллеги-полицаи о двойной жизни Владимира — они бы его растерзали. Связь Ваюршина с подпольем была бесконтактной — он передавал через тайник шифрованные записи о намеченных кандидатурах. Среди них был полиграфист Хампаев из паспортного отдела: его брата уволили с фабрики за стачку. Без особого труда привлек Ваюршин и сержанта Артачева: принципиальный парень отказался избивать задержанного, а начальство за это направило сержанта на осмотр к психиатру [18] . Не стерпев унижения, Артачев стал фанатичным сторонником подполья, и возненавидел верховника всей душой. Самой крупной удачей Ваюршина была вербовка капитана Клеточкина. Этот полицейский был храбр, получил ранение в схватке с бандитами, но втайне ненавидел нынешнюю власть как преступную. Именно Клеточкину предстояло внедриться в новоиспеченный карательный отдел — в Полицию Общественной Безопасности, чтобы страховать повстанцев от политического сыска.
18
О подобном вопиющем случае писали уфимские газеты.
Закладывая в тайник шифровки о завербованных коллегах, майор Ваюршин брал оттуда новые инструкции, а в случае нужды получал деньги для подопечных.
Чистоган всегда был дополнением, никогда — основой. Вот и с Ольгой разговор о деньгах Ваюршин завел лишь после ее бескорыстного согласия работать на подполье. Он добивался этого постепенно, очень осторожно. Видя, с каким отвращением молодая паспортистка относится к произволу полиции, к ежедневным безобразиям, творящимся на ее глазах — Владимир долгие месяцы терпеливо подводил девушку к обобщениям. Он помог ей взглянуть на мир глазами угнетенных, обращаясь к лучшим сторонам ее души.
Их решающий диалог состоялся неделю назад — в день митинга пенсионеров, на котором несчастный Янек натерпелся такого страху. Полицейское управление в ту субботницу пустовало: дежурных сотрудников погнали в оцепление, на городскую площадь. Паспортистка Ольга и майор Ваюршин были избавлены от этой повинности. Встретившись в коридоре, они вышли во внутренний двор, присели на скамейку и завели привычную дружескую беседу. Сообразительная Ольга давно уяснила, что всегдашние разговоры Ваюршина на тему общества и морали не случайны. К чему же он клонит? Тут у нее не было полной ясности. Недавно РСБ раскрыла в полиции тайную группу "Белая стрела" — лояльную к правительству, но казнившую преступных авторитетов, неуязвимых для суда и закона. Миловидова опасалась, что Ваюршин разоблачает социальную несправедливость, пытаясь вовлечь ее в подобное сообщество. Наряду с опасениями, она испытывала и смутную надежду. Романтическая девушка из бедной семьи давно мечтала связаться с Союзом Повстанцев. Ее влекла не пошлая идея "Белой Стрелы" о полицейском самосуде, а смелые теории подполья о свержении режима. Такие симпатии приходилось скрывать — доносы, проверки и провокации были в полиции делом обычным. Были у нее и другие опасения. С тех пор, как Данила Швецов стал ее женихом, Ольга разрывалась между желанием помочь повстанцам и возможным неодобрением этой затеи со стороны будущего мужа. Конечно, она лучше узнала Данилу за эти два года — на словах он разделял ее жалость к обездоленным. Но способен ли он отпустить жену в такое опасное дело, и примет ли сам в нем участие?
"В прочем, все это воздушные замки." — думала Ольга — "Повстанцы скрываются в подполье, моя встреча с ними почти невероятна. А все же, случись она — бросила бы все, и ушла в революцию. Это ведь самое высокое призвание гражданина. А что, если Данила иного мнения?. Нет…. Не могу с ним расстаться. Не знаю, что выбрать… Мне одинаково дороги и мои взгляды, и возлюбленный… Просто-таки голова кружится… "
Владимир Ваюршин не мог проникнуть в тайные думы Ольги. Он вообще был слишком прямолинеен, чтобы воспринять женские эмоции. До сих пор ему приходилось вербовать лишь мужчин.
По обыкновению, майор спросил: как чувствует себя мать Ольги, пенсионерка. Шутливым тоном полюбопытствовал — не отправилась ли та на сегодняшний митинг?
— Она все реже выходит из дому… Болят ноги. Но вообще-то она у меня боевая… Чужого ей не надо, но своего добиваться умела. — ответила Ольга — Не робела даже в кабинете у директора … Бывало, придут работницы к директору просить что-нибудь, например баки с кипяченой водой поставить или комнату для отдыха оборудовать — так они всегда ее вперед выталкивали, а сами — молчок…