Расстановки и жизнь. Ч.2. Хеллингер и жизнь
Шрифт:
Не знаю, как в других областях Германии, но в Тюмени- может быть и по-другому, и- по прямо противоположному. Тюменские мужчины и священники, вообще, знать-не знают, и думать- никогда-не думают о том, что у женщин какое-то достоинство может быть! Они и обращаются-то с женщинами как-то так, как будто женщины- это и не люди вовсе, а – некие порочные, никчемные, и не представляющие самостоятельной ценности создания, которые имеют ценность постольку- поскольку служат «благородным» «кчемным» созданиям, т.е, -мужчинам.
Но, что самое ужасное,– это то, что многие тюменские женщины считают точно так же! Многие тюменские прихожанки ходят каждый день в церкви (заходя в них с непарадного входа), и бесплатно выполняют там различную грязную работу,–
А почему же женщины, все-таки, считают, что они должны обслуживать церковных мужчин бесплатно, не получая от них не только вознаграждения, но даже- и доброго слова?
– Наверное, потому, что женщины эти никогда другой жизни и не знали. Наверное, они привыкли во всем подчиняться мужчинам. Наверное, им страшно даже подумать о том, что воля мужчин может и не быть законом! Наверное, им хочется верить в то, что, выполняя волю церковных мужчин, они «очищаются» от каких-то там своих «грехов».
Хеллингер таких священнослужителей, которые манипулируют женщинами (да и кем угодно), не уважал, несмотря на то (или благодаря тому), что такие люди имеют о себе чрезвычайно высокое мнение, и убеждены в том, что только их одних на свете и нужно уважать, что только они одни на свете и знают, в чем заключается добро для людей!
Расскажу, напоследок, об одной своей знакомой и о том, как она навсегда ушла из православной конфессии. Женщина эта была серьезным, самостоятельным, и трудолюбивым человеком, и многого в жизни добилась собственным трудом. Однажды она пошла на исповедь. Батюшка, выслушав ее исповедь, поступил так, как он уже привык поступать на исповедях с другими женщинами: заорал на нее благим матом, и начал ее оскорблять и унижать. Но эта женщина повела себя не так, как другие: она не начала ему кланяться, не начала лобызать ему руки, и не начала благодарить его за «ценные» «духовные уроки», а, вместо этого, ушла, и больше ни в нему, ни к другому батюшке ни в одну православную церковь не приходила. Вскоре она приняла мусульманство, и начала посещать мечеть. Через некоторое время она сказала, что только в мусульманстве, наконец, почувствовала себя человеком.
А что тот батюшка? Да он нисколько не изменился! Он, по-прежнему, продолжает судить и «карать» людей направо и налево. Себя же самого он, по-прежнему, считает неподсудным и безупречным. А прихожане и прихожанки к нему на исповедь, по-прежнему, ходят (хотя их и становится все меньше и меньше), и, по-прежнему, выслушивают его поучения и оскорбления. Зачем?– Да кто их знает!
Позиция же Хеллингера в отношении как церковнослужителей, так и людей «помогающих специальностей» в целом, была такой: коль уж человек выбрал для себя столь сложную профессию, то он должен помогать людям без осуждения и без высокомерия («кто действительно помогает, тот не судит»), со смирением и добросердечием. Он не должен на людей ни «срываться», ни перед ними «заноситься», ни над ними «возноситься». Даже если поведение прихожанина (клиента) и кажется ему неправильным, то он, тем не менее, должен вести себя с прихожанином (клиентом) сдержанно и цивилизованно.
Западные священники в этом отношении с Хеллингером, кажется, совершенно согласны, зато, православные сященники… на словах-то они очень даже согласны, но, когда доходит до дела….Вспомните сами- много ли вы видели добросердечных священников? Милосердных священников? Бескорыстных священников? Смиренных священников?… много таких видели в фильме «Остров»?– Ну, посмотрели на них в фильме «Остров»…
Китайское исследование
When I see the dish it makes my mouth water
(когда я вижу это блюдо, у меня слюнки текут)
Английская
Хеллингер жил с женщиной, которая была просто одержима идеей «улучшения», и которая стремилась все вокруг себя не только «улучшать», но еще и «совершенствовать». Конечно же, такие стремления жены не могли не сказаться и на ее муже, и на его работе. Берт, в последние годы жизни, занялся «улучшением» своей методики таким образом, что начал вводить в нее некие чужеродные элементы. Расскажу здесь об одном его «улучшении», которое носило название «китайское исследование».
«Китайское исследование» представляет собой пропаганду довольно странного, необремененного доказательствами, метода питания. Этот метод не был признан ни раньше, ни сейчас, ни диетологией, ни физиологией, ни одним другим разделом науки или медицины, но, зато, имел раньше, как имеет и сейчас, немалое количество поклонников.
Поскольку немцы были вообще привержены к оздоровительным методикам, и, я подозреваю, что к «китайскому исследованию»,– тоже, то, вполне вероятно, что Берт начал пропагандировать эту методику для того, чтобы восстановить свою утраченную в Германии популярность.
Однажды, читая книгу Берта, посвященную духовным полям, семейным отношениям, движениям души, и, тому подобным, чисто хеллингеровским, понятиям, я вдруг наткнулась на неожиданные фразы:
«…незнанию даже у тех, кто дает рекомендации по питанию…К счастью, с недавних пор есть, пожалуй, самое исчерпывающее исследование в этой области. Оно доступно изложено и обосновано в книге «Китайское исследование»…я сам выполняю эти рекомендации и познаю их целительное воздействие на себе самом..»1
«Китайскому исследованию» Берт посвятил целую главу. Я эту главу прочитала, и узнала из нее о том, что «китайское питание» питание позволяло Берту лучше, чем что-либо другое, сохранять его бодрость и работоспособность.
Все, кто видели Берта вживую, знают, насколько он был не по-возрасту энергичен, деятелен и подвижен. Поскольку это видела и я, то как мне было Берту не поверить, как не купить книгу «Китайское исследование»2, и как не начать ее изучать?
И вот я ее купила! Книга оказалась дорогой, громоздкой, и тяжелой. Видимо, вес и цена книги имели особенное значение, и должны были, видимо, создавать у читателей впечатление внушительности и основательности ее содержания. Книгу даже в руках трудно было держать- настолько она была тяжелой. А уж как читать-то ее оказалось тяжело- это просто не высказать! С первых же страниц книги мне начало казаться, что «исследования», заключающиеся в ней, основывались не на фактах и не на науке, а на каких-то умственных спекуляциях, на безосновательных утверждениях, и на безапелляционности.
Из текста книги я поняла, что какая-то группа ученых (да и ученых ли? кто их вообще проверял?) некоторое время работала в Китае, и исследовала питание местных жителей. Эти «ученые» связали, каким-то образом, питание китайцев с их здоровьем, и сделали скоропалительные выводы, которые тут же и опубликовали, надеясь поразить своими выводами мировое сообщество, и подвигнуть его на совершение «революционного прорыва» в питании. Хотя «китайское питание» человеческой физиологии соответствовало очень мало, и применялось китайцами, по-видимому, исключительно из-за их бедности, но «ученые» приняли состояние здоровья китайцев, которое они охарактеризовали как очень хорошее, за признак того, что приобрели такое здоровье китайцы исключительно благодаря питанию. «Ученые» решили, что, если рассказать об этом питании по всему миру, то можно «усовершенствовать» физиологию всех людей вообще.
– Физиология же всех людей, в ее натуральном виде, им, почему-то, сильно не нравилась.– А тема «усовершенствования» чего-либо,– хоть чего,– пройти незамеченной мимо Хеллингеров не могла никак. Вот так и получилось, что Хеллингер начал «китайский» метод пропагандировать.