Расставание отменяется
Шрифт:
Все угомонилось, ритмичный бег яхты почти убаюкивал, его мысли растеклись. Он отдавал должное Оливии. Целеустремленная, одержимая и зажигательная. У нее четкий план, она уже вычертила свой путь в жизни и не свернет с него.
А вот он все еще дрейфовал. Преуспевающий профессионал, он понимал, в его пресной жизни недостает перчинки. Настоятельно требуется изменить свои привычки, чтобы вновь ощутить вкус жизни. И ради обретения подобного опыта стоило подписаться на эту благотворительную регату. Из-под парусинового навеса просматривался накренившийся горизонт. И
Давненько он так не наслаждался жизнью.
Лучше бы он тогда сразу умер.
На палубе, упакованный в брызгозащитную ветровку поверх трикотажного анорака, Джетт апатично смотрел на штормящий ночной горизонт, который то взмывал вверх, то проваливался вниз. Его едва не выворачивало наизнанку, желчь подступала к горлу.
Вахта вот-вот закончится. Еще тридцать минут. Затем пусть его оставят, он желает умереть спокойно. Знакомая фигура возникла во мгле, вроде из-под палубы, и направилась прямо к нему. Крутой на секс шкипер. Его окатило постыдно жаркой волной, и он предпочел устремить глаза на рваные облака, несущиеся по ночному небу. Похоже, там никто не внемлет его последнему желанию.
– Могу подменить. – Голос его ангела с омелой. Едва пробивается сквозь рев шторма.
– Я в порядке. – Он глубже зарылся в анорак и подтянул его на лоб, чтобы замаскировать соленую испарину и следы недомогания. – Мотай давай, еще не время.
Не обратив внимания на его грубый тон, она уселась рядом.
– Здорово держишься, Джетт.
Нет, она не сочувствовала, просто констатировала факт с долей юмора. И он, как бы его ни мутило, не мог не оценить.
– Рад заслужить доверие капитана. Беседа помогает отвлечься от тошнотворных ощущений.
– Это точно.
– Так валяйте, расспросите меня о чем-нибудь.
– Почему на босу ногу?
Она повозила пальчиками по палубе, словно ребенок в песочнице.
– Так легче удержаться на скользкой палубе. И можно цепляться за канаты, я хорошо лазаю по снастям. Дневала и ночевала на яхте.
Он сразу забыл, что упорно старался не смотреть ей в глаза.
– Да ну?
Она радостно рассмеялась, ее лицо словно засветилось в серенькой мгле.
– Это была достаточно большая крейсерская яхта. Пока мы совершали на ней круиз, родители сами проходили со мной школьный курс. Они называли это живым образованием.
– Полагаю, вполне справедливо.
– Да. – Она откинула капюшон и пригладила волосы, он заметил, что ветер уже ослаб. – Когда я доросла до средней школы и у маминой сестры диагностировали рак, они продали ту яхту и купили поместье под Хобартом, чтобы быть рядом с ней. – Она хохотнула. – Школа обкатала меня, ведь я никогда раньше не общалась со сверстниками.
Он поднял взгляд. Надо же, в облаках появился просвет, а он, деловой вахтенный, вовремя того не заметил.
– Когда умерла ваша мать?
– Полтора года назад.
– А отец, он?..
– Я уже несколько лет не виделась с ним и ничего не слышала
– Вы упоминали вашу тетю. А она?
– Рак груди – проклятье моей семьи. Моя бабушка, кузина и, вероятно, моя прабабушка болели. – Она излагала факты, глядя в одну точку. Избегая его взгляда.
Джетт нахмурился. Семейная предрасположенность к болезни, несомненно, беспокоит ее, однако она не стремится развивать эту тему. Он и не настаивал: слишком уж деликатный предмет для обсуждения.
Он посмотрел на небо, где уже проклюнулись несколько звездочек.
– Еще раз благодарю вас за то, что пустились в путь вместе с нами. Ваша бескорыстная помощь – весьма существенный вклад в наше дело.
– Я не очень-то преуспел.
Разве что отдраил вашу любовно отполированную палубу.
– Уверяю, вы очень помогли. – Ее голос звенел энтузиазмом. – Вы привлекли внимание к нашему фонду уже тем, что находитесь здесь. Полагаю, хлынут пожертвования и пожалуют спонсоры. – Она откровенно развеселилась. – Можете оставить себе эту футболку и кепку в знак благодарности.
Она повернулась к нему как раз в тот момент, когда он собрался с духом и посмотрел на нее. Она оценила комичность ситуации, ее глаза мерцали в мягкой предрассветной дымке, тугая косичка слегка расплелась, и ветер трепал завитки на затылке.
Вот и накатило. Снова. То самое наваждение. Обжигающее, слепящее, тянущее за душу. Взаимное.
Они все продолжали улыбаться, и она сказала:
– Ваша поддержка много значит для Бри, если уж море совсем не ваше призвание.
Упоминание о сестре вкупе с морской болезнью быстро задуло искру вожделения. Какой черт дергал его за язык, когда он болтал ей, что они финишируют, что бы там ни произошло между ними! Лучше бы не стартовал. Она ценит обязательность и лояльность. Заточена под совсем иных людей.
А он шоумен, путешественник-одиночка.
Так за каким чертом он запал на нее?
Глава 7
Их вахты не совпадают, а Оливия занята не только этим, но и постоянной выверкой курса, так что редко пересекается с Джеттом. Тем более перед глазами крутятся четыре жаждущие его облагодетельствовать особы, готовые потворствовать каждому капризу. Ввиду его стойкого недомогания она может не сомневаться, им не грозит пасть жертвами его фирменного шарма. Он, как ни крути, вполне безобиден.
На следующее утро, с трудом разлепив натруженные веки после тревожного двухчасового пересыпа, она услышала женский смех и приглушенный хрипловатый голос Джетта. Ага, значит, морская болезнь отступила.
Она глянула на часы, поднялась и прищурилась. Смех Миранды эхом вторил басистым раскатам. Аппетитный аромат дразнил ее нюх, пока она подбиралась к камбузу, в желудке заурчало.
Вся троица уютно расположилась вокруг столика, смеясь над какой-то шуткой, которую она не расслышала. Завлекает цыпочек своим неотразимым шармом.