Расстояние
Шрифт:
Райли перехватывает взгляд Йоханссона:
– Как тебе наш ночной лазарет? – Его голос выделяет слово «лазарет» интонационными кавычками. – О, днем все по-другому. Клиники, оборудованные машины скорой помощи, много чего. А ночью? В шесть ворота запирают, никто не войдет, не выйдет. Можно лежать на улице с вывороченными кишками, на тебя всем наплевать. Рискованно, верно? Вдруг засада, драка. Охрана смотрит в другую сторону, более для них безопасную. И вот, – он оглядывает комнату, – либо сюда, либо в морг. Мы учимся гражданской
Йоханссон качает головой.
– Ты боролся, – говорит Райли, и в голосе слышится раздражение и восхищение. – Боролся всеми способами.
В стороне небольшой стерилизатор гудит и подмигивает огоньками. На нем неровно черным маркером нацарапано: «ПОСЛЕОПЕРАЦИОННЫЙ МАТЕРИАЛ». На втором, поменьше, написано: «ИНСТРУМЕНТЫ».
– Это территория Кийана?
– Да, он настоящий альтруист. Не заметил? Или, может, это потому, что ему докладывают обо всех, кто сюда обращается. Если ты придешь сюда в четыре утра, истекая кровью, и тебе не помогут, ты сдохнешь. Контроль сердец и умов.
– Ты здесь работаешь?
– Как раб. Мы никто. – Райли морщится. – Отбросы.
– Джимми увезли в больницу, – говорит Йоханссон.
– Быстро соображаешь.
– А меня нет.
Райли расплывается в улыбке.
– О нет, не тебя, приятель. Брайс считает, он заслужил право развлечься с тобой.
– Но Кейт ему не позволила.
Услышав это имя, Райли замирает, но вскоре произносит привычным тоном:
– Итак, кто же победит? – Он поднимает руку и указывает на дверь. – Выходим.
В следующей комнате много разномастных стульев, грязный, покрытый линолеумом пол, и таксофон на стене. Еще одна дверь, и они выходят на улицу. Сумерки обычного зимнего дня, на здания опускается тень, но небо еще синее. Группа людей по-прежнему толпится у ворот, дым сигарет медленно поднимается, рассеиваясь в холодном воздухе. Одна из них – женщина, ее внезапный смех звонко разносится по округе.
Райли ведет его через двор. Йоханссон идет медленно, как старик. При всем желании он не сможет сейчас бежать.
Один раз он оглядывается на здание, откуда они вышли. Должно быть, предполагалось, что в нем будет очередной магазин. Большие зеркальные окна забиты картоном.
У дверей корпуса стоит охранник. Он отступает в сторону, пропуская их, и идет следом, вверх по лестнице до двери, где стоит еще один человек – огромный, с перебитым носом и лицом боксера. Он открывает перед ними дверь. Райли останавливается.
– Входи, – говорит он.
Йоханссон проходит по небольшому коридору в знакомую комнату. Юный святой и Мадонна на стене, китайский сервиз в буфете, кружки на столешнице в кухне. Кийан сидит в том же кресле, на этот раз он один, и телевизор выключен. Йоханссон заслужил все его внимание.
Кийан приветливо кивает, указывая на кресло, но его взгляд напряженно следит за выражением лица Йоханссона.
Тот опускается в кресло. Дверь закрывается.
Несколько
Они не обращают на это внимания.
– Итак, мистер Джексон, – наконец говорит Кийан. – Что же нам с вами делать?
– Проблемы мне не нужны.
– Поздновато, однако. Вы оскорбили Брайса, публично. Разве это хорошо?
– Брайс сам просил вас поразить.
Кийан откидывается в кресле.
– Брайсу совсем не понравилась ваша выходка. – Кийан делает паузу, словно в ожидании ответа, но Йоханссон молчит. – Он будет рад, если я отдам вас ему. Маленький презент, игрушка, чтобы он вдоволь наигрался. Вы видели, на что мы способны… И это лишь начало. Брайс не убивает людей, как вы заметили, – ему не доставляет удовольствие вскоре увидеть перед собой труп. Но он может заставить вас пожелать смерти. Ну, куда вы пойдете отсюда? В свою комнату? Или к людям Брайса с ведрами? – Кийан щурится и смотрит на Йоханссона. – Посмотрите на себя, мистер Джексон. Посмотрите. Вы едва ходите. С трудом терпите боль, так ведь? Но на этот раз синяками вы не отделаетесь… Через секунду будете молить Брайса прекратить, но он не прекратит, ни после пальцев, ни позже… Что ж, таков он, наш мистер Брайс. Любит все доводить до конца.
Кийан внимательно смотрит, словно пронзая взглядом: какие мысли возникают в этой голове.
– Где вы учились драться? – неожиданно спрашивает он. – В Америке?
– Везде понемногу.
– Но вас специально обучали.
– Сам учился, так получилось.
– Чего вы хотите? – спрашивает Кийан через несколько секунд молчания. – Говорите. Хотите, чтобы мистер Брайс забыл, что вы с ним сделали? Хотите тихой, спокойной жизни?
– Хочу работать на вас.
– Да? – Кийан тихо усмехается. – И что вы можете для меня сделать? Работать кулаками? Здесь не нужны, скажем так, агрессивно настроенные люди.
– В клинике нужны люди.
– Какое мне дело до клиники?
– Она часть вашего плана.
– Ты в курсе моего плана?
– Благодаря больнице вы держите под контролем все. Сердца и умы, так сказать.
– И ты можешь мне помочь? Ты что, врач?
– Нет, но я могу обрабатывать раны, накладывать шины, умею пользоваться дефибриллятором, могу сделать искусственное дыхание, знаю признаки инсульта, могу откачать жидкость из легких. Я мало сплю и ничего не прошу взамен.
– Только чтобы Брайс от тебя отстал.
– Да. Только это.
Кийан откидывается на спинку кресла и внимательно смотрит на Йоханссона.
– Оказанию первой помощи тоже научились случайно? – Затем он поворачивается к дежурившему у двери человеку. – Приведите ее.
Она появляется в комнате черед пятнадцать минут. Бросает безразличный, почти отрешенный взгляд на Йоханссона и поворачивается к Кийану.
Тот поднимает вверх руки.
– Что я могу сказать. Он вернулся.