Рассвет на закате
Шрифт:
Она отступила назад, задохнувшись от изумления, и сказала:
— О! Слава Богу, это всего лишь вы.
Он приподнял одну бровь:
— Выражение «всего лишь» показывает, что вы не испытываете сильного энтузиазма, — сказал он, — и по выражению ваших глаз, любовь моя, я вижу, что вы чувствуете, скорее, облегчение, чем страсть. А кого еще вы ожидали увидеть? — Затем выражение его лица быстро изменилось. Отвечая на собственный вопрос, он сказал: — Ах, его? Племянника. Бедная детка! Если бы вы могли видеть себя в этот момент. Вас словно к гильотине приговорили. Неужели его приезд так сильно вас тревожит?
Он
— Не надо, Элли. Он не съест вас заживо — я не позволю!
На какую-то секунду у нее возникло жгучее желание остаться здесь, согреться в его объятиях, прижаться к его сшитому на заказ пиджаку, и пусть ее приласкают и утешат, как это делала когда-то давно ее мать, которая что-то нашептывала ей на ухо. Она смутно припоминала это. Но едва ли руки Энтони походили на материнские, а тишина пустого дома служила напоминанием, что такие вещи легко могут выйти из-под контроля, стоит только пустить их на самотек.
Взяв себя в руки, она отступила прочь, засмеялась и постаралась воздвигнуть незримую стену между собой и этим мужественным, холеным и сильным, страстным человеком, который пробудил в ней такой чувственный отклик вчерашним вечером.
— Да, он пугает меня, — ответила она, — он и вас бы испугал, будь вы на моем месте.
Элинор почувствовала, что Тони не понравился такой ее ход. В его глазах промелькнула маленькая, но яркая и опасная красная искорка, которую она замечала и раньше, когда он гневался. А точнее говоря, когда он сдерживал гнев.
Но если искорка и промелькнула, то она тотчас же исчезла. И его ответ был произнесен небрежным тоном:
— Но я не позволил бы ему уничтожить себя, и я не позволю сделать это с вами. Разорвать вас на кусочки. Мы все на вашей стороне.
— Я знаю, — сказала она благодарным тоном. — И я ценю то, что знаю. Думаю, что боюсь его, потому что ничего о нем не известно. И я не могу побороть страх. Ну ладно. Нам лучше ехать.
— Я знаю. Поэтому я и приехал за вами. Бен не дает поставщикам передышки; кажется он думает, что они накидают моллюсков в миски для ополаскивания рук, если сама Элинор не присмотрит за ними. Вы будете закрывать дом?
Элинор как раз захлопнула за собой дверь, но после этих слов остановилась и с удивлением посмотрела на него:
— Нет, а зачем? У нас ведь здесь ничего нет. И я даже не знаю, где ключ.
— Господи милосердный! Он, безусловно, хранит малых детей, идиотов и жителей маленьких городов. Если бы вы были в Сент-Луисе, дитя мое, то не успели бы завернуть за угол, как бравые молодчики уже погрузили бы все, что можно унести, в свой фургон, включая Истмена Джонсона [19] , что над камином. Если, конечно, это не репродукция. Они берут и репродукции.
19
Истмен Джонсон (1824–1906) — популярный американский художник, писавший портреты и жанровые сцены.
Он спустился следом за ней по осевшим ступенькам, открыл
Разглаживая подол своего пальто, она легкомысленно ответила:
— У Джулии не водилось репродукций. Она говаривала, что единственной копией, которая имеется в магазине, является вставная челюсть Бена.
«О, огромное спасибо!» — сказал он про себя, но оставил эти слова в тайне. Машина выехала на улицу прежде, чем он продолжил эту тему:
— Вы хотите сказать, что у Джулии не было ни подделок под Фаберже [20] , ни псевдо-Пикассо?
— Она особенно не жаловала Фаберже и вообще безделушки. И, несмотря на то, что она любила Пикассо, — как и я — никто из нас не мог позволить себе иметь его.
«Может быть, ты и не можешь. А вот она действительно могла».
И он продолжал:
— А у вас он есть?
«Интересно, почему голос Тони понизился на полтона? Он что, совсем меня не слушает?» Набравшись терпения, Элинор ответила:
20
Фаберже — династия золотых дел мастеров и ювелиров, работавшая в Санкт-Петербурге в XIX — начале XX века.
— Нет. Но может быть, когда-нибудь это будет возможно, если мне удастся выгадать деньги.
— Могу ли я помочь вам найти что-нибудь, подходящее по цене?
В ее голове зажглись желтые огни тревоги: «В обмен на что?»
И в эту минуту ее не интересовало, что это будет. Она вообще не была в настроении играть в игры. Игры существуют для людей, чьи жизни не лежат на земле, разбитые вдребезги.
И она сказала ему холодную, не подлежащую сомнению правду:
— Все зависит от того, что значит «подходящий по цене». Если бы я могла сейчас думать об этом, то, вероятно, оказалось бы, что я едва ли могу потратить и пять центов, но у меня нет сил заниматься подобными вещами.
— Из-за племянника?
— Из-за племянника.
— Я же сказал вам не беспокоиться — мы уладим проблему.
Присутствие Энтони рядом с ней может еще оказаться важным для нее, поэтому она улыбнулась и ответила:
— Да, я знаю. Так мило с вашей стороны, Тони. Посмотрим. Сверните в проулок еще раз. Здесь больше места для парковки, а мне страшно не хотелось бы, чтобы крылья вашей красивой машины помял какой-нибудь тип, который только и знает, в чем разница между мисс Америкой и подсолнухом. И вообще, вы уверены, что хотите остаться? У вас просто глаза заболят.
Тут внезапная идея осенила его, и Элинор почувствовала изменение в настроении Энтони. И когда он заговорил, она поняла, что попала в самую точку.
— Наверное вы правы, — сказал он. — Ведь я приехал сюда только затем, чтобы встретиться с этим племянником. Почему бы мне не покататься туда-сюда, пока он не появится?
— Хорошая мысль. Так и сделайте.
Элинор решила, что так действительно будет лучше. Кроме того, она понимала, что если не будет Энтони, то выступать и заключать сделки будет легче, потому что иначе он окажется в центре всеобщего внимания.