Рассвет на закате
Шрифт:
Все, что случилось после того, как закончился сегодняшний день, зависит от этого проклятого племянника.
Продаст ли он все? И кому? О, Боже, пожалуйста, только не Марвину Коулсу! Ей самой? Бену? Бену восемьдесят лет, у него тощая пенсия. А она не может обратиться за помощью. Да разве в банке посмотрят на нее или на Бена без смеха?
Энтони Мондейн. Вероятно, Энтони поддержит ее. Но хочет ли она быть ему обязанной? Или больше, чем обязанной?
И поворачивая в пальцах розовую компотницу, сделанную на фабрике Адамс [17] , она подумала: «Лучше уж Энтони,
17
«Адамс и К°» — известная американская фабрика по производству изделий из стекла, основанная в 1851 году.
А лучше ли? Особенно принимая во внимание события прошлой ночи? Играть с Тони в игры было хорошо, она могла пойти на это, но находиться в его власти — это уже совсем другое, и это пугало.
Прерывисто и горько вздохнув, Элинор поставила компотницу, с отчаянием подумав, что Энтони Мондейн — ее последняя надежда. Она сама не знала, почему. Она даже не хотела думать об этом сейчас.
«Но, пожалуйста, Господи, пусть племянник будет славным, разумным и сговорчивым парнем, который сможет забыть то, что его отец и Джулия не общались долгие годы. Пусть он окажется приятным человеком — тем, кто по-человечески и с симпатией отнесется к ее проблеме. Разве она просит так много?»
Она аккуратно сняла пластиковые покрытия со столов и свернула покрывало со стойки для закусок. Все было готово для приема клиентов за исключением свежих цветов. Да еще, наверное, надо поставить больше стульев. Смерть Джулии, наверное, привлечет каких-нибудь «вампиров», и ей следует подготовиться. «Мусорщики» участвуют в каждой сделке.
Но она будет иметь дело с ними — и не проронит ни слезинки, не испытает ни малейшего угрызения совести. Это ведь люди известного сорта. Кто ее пугал, так это незнакомец, фермер-чужак. Она была уверена, что он не отличит белтеровского стула от сидения в электричке. Но что, если отличит? К лучшему ли это? Или наоборот?
Внезапно ее осенило: наверное, Бен ничего не слышал о племяннике. А такая плохая новость касалось его так же, как и ее. Лучше сказать ему все сейчас.
— Присядьте-ка, — сказал он, после того как она выложила ему новость, и она должна была признать, что ей следует послушаться. Его потрясенное лицо смягчило ее деловой тон, а его старая рука, сжавшая ее плечо, вернула ее в те годы, когда она была молодой вдовой и не понимала разницы между креслом из дворца и табуреткой, но отчаянно нуждалась в работе. В любой работе. Бен тогда был с ней очень бережен, он был бережен и теперь.
Его старый хлопчатобумажный пиджак лежал на сиденье плетеного кресла-качалки, которое ждало часа, когда кто-нибудь исправит его перекосившиеся полозья. Томасин свернулся в кресле, поджав лапки и мурлыкая. Бен согнал его, снял пиджак и подвинул кресло вперед. Затем усадил Элинор, а пиджак кинул в угол и водрузил на него кота. После приключений прошлой ночи тот оценил атмосферу дружелюбия и удостоил присутствующих мурлыканьем, а Элинор погладила его по потрепанной шкурке.
Бен достал кисет с ароматным табаком, скрутил тонкую сигарету, облизал край бумажки и открыл дверь в переулок.
— Племянник, значит, — сказал он, — да уж. — Чиркнув спичкой о подошву, он закурил. — Может, я и помню его. Растрепанный сорванец с волосами цвета моркови. Его родители погибли в сороковых годах, а его отец был единственным братом Джулии, вот, значит, как. Его отправили куда-то далеко, на ферму деда. Здесь он пробыл вечер и всю ночь. С тех пор я не видел его. — Он выпустил дым в сторону переулка и встретился с испуганными глазами Элинор. — Но это был он. Больше некому. У нее был только один брат. Боже всемогущий! Совсем малыш был. Но хулиган, каких я больше не встречал. Из перекладин старинного стула наделал индейских стрел. И нахал к тому же. Когда я увидел, как он в уголке плачет по своим родителям, он заявил, что просто ткнул себе в глаз пальцем, и тут же еще раз ткнул, чтобы показать, как это делается. Бедный испуганный, одинокий маленький плут! Я частенько думал, что с ним стало. Джулия никогда не говорила.
Элинор сделала гримасу:
— Он выжил, чтобы обзавестись этим магазином.
Бен пожал плечами:
— Ну что же, чему быть, того не миновать. Наверное, он не изменился и теперь живет на ферме. Бедняга! Вот, значит, почему он делал стрелы. Парень родился в Нью-Йорке и страшно боялся деревни. Думал, что индейцы снимут с него скальп. Полагаю, дело обошлось. Во всяком случае, он остался там.
— Наверное. Но почему мы о нем ничего не слышали? Джулия ни слова не сказала за все эти годы!
— Да она, наверное, больше не вспоминала о нем. Ведь она была в контрах с братом, и все тут.
— Но ее завещание…
— Когда оно составлялось? Держу пари, что вы тогда еще не были знакомы.
— Да, это произошло за год до нашей встречи.
— Все совпадает. Примерно тогда Джулия и думала, что умирает. Старый мистер Лоусон, который впоследствии стал тестем Мэтта, а тогда он еще не женился и не вошел в фирму, наверное, предложил ей оформить документы. Других родственников у нее не было. Бонфорды не являлись большой семьей. И тогда… — Бен вытащил изо рта сигарету, посмотрел на ее сырой кончик, перекосил губы и швырнул окурок в проулок. — А потом она поправилась или так только казалось, но больше она об этом не вспоминала. И не вспомнила бы до сих пор. Элли, мне очень жаль, я думал, что мы с вами прекрасно сможем управиться с этим местом.
— Я тоже так думала, Бен.
Он похлопал ее по плечу:
— Но сегодня есть сегодня. Давайте не будем убиваться и попробуем посмотреть на вещи в более выгодном свете. Может быть, он совсем не изменился. Может быть, он просто уберется прочь и позволит нам управлять магазином ему на выгоду.
Но почему-то Элинор не могла избавиться от ужасного чувства, что просто так это не кончится.
Томасин перевернулся на спинку, дергая всеми четырьмя лапками и требуя, чтобы она почесала его желтый мягкий животик. Она почесала, но мысли ее были далеко.
Они касались племянника. «Худого парня с морковными волосами», невыносимого парня.
Но теперь он вырос. Поздние пятидесятые, затем ранние шестидесятые. Наверное есть жена и собственные сорванцы с морковными шевелюрами. Или внуки. А у нее их никогда не будет.
И она перед лицом сегодняшнего дня.
Ну ладно. Ей следует быть на высоте. Начиная с первых же «здравствуйте-как-поживаете». Быть обаятельной. Деловой. Произвести хорошее впечатление. Может быть, одеваться в прямые юбки и блузки, сшитые на заказ, а волосы собирать в пучок. И тоже начать носить очки, если, конечно, она их найдет, она всегда оставляла их где-то на столе.