Рассвет на закате

Иток Марджори

— Мы играем в канасту, — сказала Идетта, указывая на визитеров и впуская Элинор в дом. — Не беспокойтесь об обуви. Чистый снег не принесет вреда этому старому ковру. Проходите в столовую, и я расскажу, из-за чего я пригласила вас.

Когда Элинор шла мимо играющих, те поздоровались с ней, и она узнала Вильму Вильямсон. В центре старомодно обставленной столовой стоял стол на ножках с когтистыми лапами, его окружали шесть стульев, красуясь торчащими пружинами и потертой обивкой.

— Это все мой муженек, — промолвила Идетта, вздыхая. — Я сказала Флойду, что в

следующий раз выйду замуж за лилипута. А он сказал, что, может быть, будет проще продать старую мебель и купить что-нибудь в индустриальном стиле. Из нержавеющей стали. И я согласилась с ним.

Элинор кивнула. Она уже знала, что огромные мужчины имеют привычку откинуться на спинку стула и раскачиваться на задних ножках, не думая о последствиях. Она наклонилась и осмотрела нижнюю часть мебели. Не разгибаясь, она спросила:

— Комод тоже?

— Конечно. И еще есть китайская горка, но она принадлежит моей дочери. Думаю, что она продаст ее, если вы сумеете договориться о цене.

— Это орех, и дерево в хорошем состоянии.

— Вот и мама всегда так говорила. Она купила эту мебель в тридцать седьмом году у какой-то старой леди за двести долларов.

Элинор выпрямилась, потирая спину.

— Сейчас вы можете получить намного больше.

— Надеюсь. У меня два мальчика учатся в колледже, а еще один этой весной заканчивает университет. За учебу надо платить, вы ведь знаете. Поэтому хотелось бы получить побольше. Вы уж постарайтесь продать ее для меня подороже, ведь мне не к кому больше обратиться.

Элинор помялась:

— Думаю, что смогу это сделать. Правда, после смерти Джулии у нас сменился владелец, но особой проблемы я не вижу.

— Новый владелец? Не вы? А я думала… — тут старушка покраснела и в смущении продолжала: — Простите. Это не мое дело. Но вы ведь остались в магазине, не так ли?

Элинор улыбнулась, в душе совсем не чувствуя радости, и сказала:

— Не беспокойтесь, уж ваш столовый гарнитур я смогу продать. Так что дайте нам знать, когда вы будете готовы. — Элинор повернулась к гостям. — Привет, Вильма, кажется, вам везет?

Вильма Вильямсон положила свои карты и встала со стула.

— Конечно, проиграла всего три цента, — ворчливо сказала она. — Ну ладно. Идетта, я закончила. Идите играть. Я провожу Элли до дверей.

— Может выпьете кофе, Элли?

— Нет, спасибо. Я тороплюсь. Созвонимся.

Вильма проводила Элинор до выхода из гостиной, и, когда гости Идетты уже не могли их слышать, пожилая дама торопливо сказала:

— Вообще-то я вмешиваюсь не в свое дело. Надеюсь, вы на меня не рассердитесь. — Элинор пожала плечами, застегивая пальто, и приготовилась выслушать очередную сплетню про Джилл Бонфорд. Но речь пошла не о ней. Вовсе нет. Предусмотрительно отвернувшись от партнерш по картам, Вильма сказала: — Речь о вашем красавчике-приятеле из Италии, Мондейне. Энтони Мондейне. Настоящая его фамилия Монетавичи, если вам угодно знать. Красивая фамилия, но не достаточно модная, по его мнению. Ну да ладно. Не об этом речь. — Лицо Элинор напряглось, горло сжалось. — Стыдно признаться, — продолжила Вильма, —

но я случайно подслушала в кафе телефонный разговор между Энтони и еще одним мужчиной. Тот тоже сицилиец…

Вильма замялась, теребя свой шарф.

Элинор тихо попросила:

— Продолжайте.

— Разговор был долгим, и я поняла, что человек, с которым говорил Тони, ваш друг. Мондейн называл его Джоном…

Элинор насторожилась. Да, это мог быть Джон. Теперь уже она нервно теребила перчатки:

— И что?

— Мондейн пригрозил Джону, что если тот возьмет вас на работу, то у него сорвется какая-то важная сделка, которой он пренебречь не может. Я не ошибаюсь. Энтони повторил это дважды. И знаете, милая, я подумала, может быть, вам небезразлично будет узнать об этом. Я два раза вам звонила, но вас все время не было.

Глаза на морщинистом лице Вильмы под стеклами очков в пластмассовой оправе были озабоченными и сосредоточенными.

Элинор коснулась руки старой леди.

— Спасибо, — сказала она, — я все не могла понять, почему Джон отказал мне. Теперь я знаю. Еще раз спасибо, Вильма.

— Не за что. Надеюсь, я никому не причинила вреда? Я ненавижу сплетничать ради удовольствия.

— Нет, нет. Я очень ценю то, что вы сказали. Они что-нибудь еще говорили обо мне?

— Не знаю. Пришла моя подруга, которая отлучалась попудрить носик, и мы ушли. Тони меня не видел. Я уверена, что не видел. Элли, дорогая, я очень опечалена этим происшествием, ведь Энтони до сих пор был мне очень симпатичен…

Элинор была вынуждена сказать:

— У Тони много хороших качеств.

— Но, кажется, в данном случае он их не проявил…

— Наверное, он думал, что действует во благо мне. Иногда Тони любит строить из себя Иисуса Христа.

— Или Юлия Цезаря.

Ход был хитрым. Никогда нельзя недооценивать старых леди, особенно в том, что касается их понимания человеческой натуры. Элинор снова улыбнулась, стараясь побороть свои чувства, потому что и сама не понимала, что она чувствует, и открыла дверь.

— Спасибо, Вильма. Я в долгу перед вами.

— Надеюсь, что помогла вам. Передавайте этому старому негоднику Бену привет.

— Передам. А теперь до свидания.

— До свидания.

Когда дверь захлопнулась, Элинор прошла назад, ступая по своим собственным следам на снегу, скользнула на холодное сиденье и завела мотор.

Ладно. Теперь она все знает. Тони надавил на Джона Джиаметти. И Бог знает, на кого еще. И с чего это она стала такой дьявольски важной персоной для него?

Выворачивая на шоссе, она пропустила пару фургонов и грузовик, а затем ее машина перевалила через снежный занос и направилась в сторону города.

Может быть, она что-то должна узнать, когда Джилл уедет?

Так что же происходит, черт возьми?

Она взглянула в зеркало и увидела, что в Элизабет Тейлор она не превратилась. Никакого наследства она не получала. И никаких темных делишек ни с кем не проворачивала. За Энтони Мондейном закрепилась репутация человека, безукоризненно корректного во всем, что касается бизнеса.