Рассвет на закате
Шрифт:
Элинор подняла голову, ткнулась губами в его подбородок и спросила:
— А что, разве это в последний раз?
Бентон рассмеялся, прижался к ее растрепанным волосам и произнес:
— Ты права. — И еще он сказал: — Господи, как я люблю тебя! Я даже сам не верю, насколько я тебя люблю.
Элинор обняла его и, ощутив, что он жив, дышит и лежит рядом, все вспомнила. Она сказала:
— Но ведь писали, что ты умер.
— Но тем не менее я жив. Я не знал, что обо мне сообщали в газетах, да если бы и знал, то не смог бы ничего сделать, ведь я был отрезан от мира.
— Ты
— Я никогда не летел на этом самолете. Меня там и в помине не было. Знаешь… — Элинор увидела, как над ней сверкнули его глаза, когда он пытался подобрать нужные слова. — Знаешь, детка, у наших проводников была провизия, и оба они отравились. И мы с Иваном, это секретарь делегации русских, решили отправить их в самолете вместо себя, а сами остались в лагере, решив подождать, когда за нами вернутся. Но никто не возвращался. И тут пошел снег, Господи, что за снег повалил! И хуже того, у нас почти не осталось припасов. Так что ждать мы не стали и решили добираться самостоятельно. Я сносно хожу на лыжах, да и Иван не слабак. На дорогу нам еды хватило. А вообще голод в такой ситуации может сыграть такую же роковую роль, как и все остальное. Но, милая, нам и в голову не пришло, что нас считают погибшими. — Бентон обнял ее и прижал к себе, поцеловав в ухо. — Каждую ночь, проведенную в пути, я думал о тебе. Я мечтал, Господи, как я мечтал о теплой постели, о хрустящих простынях, о тихой музыке…
Она поцеловала его в подбородок.
— У нас еще все впереди. Ну и что же было дальше?
— Я строил планы, принять предложение правительства или вложить деньги в ферму Крейнов, построить там дом, оставить за тобой антикварный магазин… — Тут Элинор замерла. Он сказал: — Что? В чем дело? Я сказал что-то не то?
Она очнулась от воспоминаний и сказала тихим дрожащим голосом:
— Джилл здесь.
— Джилл? Моя бывшая жена? Здесь?
— Она все еще твоя жена.
Он пророкотал:
— Черт возьми, это не так!
Но Элинор даже не прислушалась, ее снова захватили воспоминания.
— Бент, это было ужасно. Джилл чуть не сравняла магазин с землей, она продала мебельный гарнитур Белтера и вообще пыталась все распродать, требовала наличные, обижала наших старых клиентов и вообще была полной сукой.
— Это ей хорошо удается, — спокойно вставил он. — Но вот что я скажу насчет всего остального. Первое: она моя бывшая жена. Меня не волнует, что она наплела тебе. Еще до своего появления здесь я подал документы на развод. И все было улажено окончательно. У моего адвоката есть все бумаги, а значит, они есть и у нее.
Элинор задохнулась, вспомнив о визите шерифа, который искал Джилл. «Господи, Бент прав. Джилл их получила. Она все знала. И устроила так, чтобы огрести наличные и смыться, пока все не раскрылось».
Бентон продолжал:
— А вот насчет магазина я не понимаю. Что она говорила насчет магазина?
— Что она твоя наследница. Все принадлежит ей.
— Черта лысого! Извиняюсь за выражение. Какого черта делал Мэтт Логан, если он позволил ей совершать такие действия?! Тебе нужен новый адвокат, детка.
Теперь уже она повернулась
У нее были темно-голубые глаза и прекрасный рисунок бровей.
Элинор сказала:
— Мэтт умер. Несколько недель назад. В ночь, когда ты уехал, с ним случился сердечный приступ.
Бентон ответил своим тихим грудным голосом:
— О, Господи! Теперь я понимаю, почему ты ничего не знаешь. Но я оставил бумаги, подписал их, заверил у нотариуса и отдал ему. Он стоял там в своей пижаме, положил бумаги на стол и сказал, что передаст их назавтра своему партнеру. Что случилось? Что, никто во всем городе не прочел их, никто даже не посмотрел?
Элинор едва удалось прервать гневный поток его слов, спросив:
— Чего я не знаю?
— Того, что я заехал в его дом и мы оформили бумаги, в которых говорится, что ты мой полноправный партнер и в случае моей смерти ты становишься владельцем магазина! — Ее лицо застыло, превратилось в маску сплошной боли. Бентон сел, снова обняв ее, принялся ее укачивать и приговаривать: — Бедная девочка, бедный ребенок, что тебе пришлось пережить! Магазин твой, Элинор, он всегда был твоим…
— Тогда почему ты мне ничего не сказал?
— Потому что я… — Тут он осекся. В самом деле — почему? Серьезных причин не было — только личные, ребяческие. — Я не знаю, — страдальчески ответил он, — наверное, потому, что я сомневался. Ты. Я. Я так быстро втюрился в тебя, и, мне кажется я не мог осознать, правильно ли все это. Мне нужен был туз в кармане, какой-нибудь козырь.
И разве кому-нибудь из них могла прийти в голову мысль о том, что умрет Мэтт, что Бентона объявят погибшим, что заявится Джилл Бонфорд и захочет извлечь максимально быструю выгоду для себя?
«Господи, — подумала Элинор, — Бентон жив, он здесь, я в его объятиях, и он любит меня! Как я могу сердиться на него? Больше ничего в этом мире не может ранить меня».
Она тихо сказала:
— Теперь все будет хорошо. Так и должно было быть.
Он поцеловал ее нежно, осторожно, прижал ее лицо к своей груди и уткнулся подбородком в ее мягкие серебристые волосы. Так они посидели несколько минут в полной тишине. Счастливые. Вместе.
— А где Чарли?
— В моей кровати.
Бентон засмеялся.
— Тебе придется согласиться, что он всегда выбирает самое удобное место.
Не отрывая лица от ее волос, он медленно оглядел комнату.
— Я вижу, что реставрация уэлшевского буфета все еще не закончена.
— Да. Бен не хотел, чтобы Джилл продала его.
— Ах так! А откуда картина?
— Подарок Бена и Джулии. Она купила ее перед смертью, но я только что получила ее. Это Пикассо.
— Я видел ее раньше. Совсем недавно.
— Ты не мог видеть ее. Я же сказала: я только что получила ее. Бен спрятал ее, когда умерла Джулия. А они купили у Тони, и я очень сильно сомневаюсь, дорогой, что ты посещал магазин Тони.