Рассвет над океаном
Шрифт:
— Четыреста лет назад и слова-то такого не было — ген! — вскидываю я брови.
— Слова — не было, — соглашается Джарод, — гены — были. И был далёкий предок нынешних Паркеров… мой далёкий предок, — неохотно уточняет он, — одержимый, как это свойственно Паркерам, идеей власти. Ему пришла мысль, что для подлинного могущества одного лишь желания властвовать, пусть даже подкреплённого деньгами и аристократическим происхождением, недостаточно. Нужно быть по своей сути на голову выше ближних! Никаких врождённых «возвышающих» качеств, кроме исключительного властолюбия, ни у него самого, ни у его отпрысков не оказалось. И тогда он занялся поиском людей с необычными способностями, причём важно
— Свитки! — внезапно осеняет меня.
— Свитки, Мия. По крайней мере, часть свитков — это «лабораторный журнал» доморощенных евгенистов. Сначала Паркеры просто способствовали заключению «правильных» браков. Потом, вероятно, начали похищать детей и делать другие скверные вещи… У большинства человеческих способностей полигенная природа. Вероятность того, что дети великого музыканта тоже прославятся, получив от отца весь набор его «музыкальных» генов, близка к нулю. Паркеры ничего не знали о законах наследственности, но инстинктивно стремились к тому, чтобы интересующие их генетические комбинации стали устойчивыми. Как минимум, дважды это получилось!
— Первый раз — с генами, от которых зависит твоя способность притворяться… — говорю я. — А что второе?
— Твоё внутреннее сознание.
Тьфу, пропасть!
— Джарод, я не понимаю, что это такое! Никто не может толком объяснить… По-моему, это один из мифов Центра, и ничего больше!
— Нет, Мия, это не миф. Просто у тебя оно не разбужено, и у Кэтрин оно тоже не работало в полную силу. Но о твоём даре мы поговорим позже.
Он смотрит на меня с беспокойством.
— Я не устала! Рассказывай дальше. Самое интересное впереди, правда?
45. Джарод. День 7-й, вечер
Как мне легко теперь читать по Мииному лицу её желания и мысли! Надеюсь, с недоверием между нами покончено, и она никогда уже не спрячется от меня за привычной маской. Я прикасаюсь к ней, слушаю её голос, постепенно становящийся громче и полнозвучней, рассматриваю её истончившиеся, но прекрасные по-прежнему черты, вспоминаю её недавнее признание — и у меня дыхание сбивается от любви. Прижал бы её к себе и ни на шаг больше не отпустил! Но я стараюсь держать себя в руках, чтобы моё внимание не стало назойливым.
Не так-то просто сдерживаться, когда ещё вчера ты почти не верил, что сумеешь вытянуть бесценное для тебя существо из мёртвого омута! Я всё время боялся, что моя больная переутомится, мне очень хотелось прерваться и отправить её обратно в постель, но не тут-то было!
— Я не устала! Рассказывай дальше. Самое интересное впереди, правда?
У Мии был серьёзный и испытующий взгляд, она хотела узнать обо всём, что стало известно мне за время нашей разлуки, и я не посмел ей отказать. Разговор получился долгим. У неё в голове тоже сейчас складывалась мозаика.
— Выходит, дар Притворщика ты унаследовал от матери?
— Выходит, так. Эмили он, видимо, не передался. Генетический брак, который очень меня радует — иначе Центр никогда бы не оставил её в покое. Но Маргарет, я уверен, настоящая Притворщица! Только благодаря нашему дару она сумела раствориться в человеческом море так хорошо, что даже я не могу её отыскать. Способность притворяться принадлежит роду Барклаев. Внутреннее сознание — атрибут рода Джемисонов. Оно есть у
— А Паркеры? Ты сказал, что никаких «возвышающих» качеств у них нет…
— Мистер Рейнс утверждает, что сумасшедшее властолюбие Паркеров — черта, передающаяся по наследству. Властолюбие — и то, что он называет истинной свободой: свобода от всяких моральных норм и обязательств перед другими людьми. Похоже, он действительно в это верит.
Я встал и прошёлся по комнате, подбирая правильные формулировки.
— Итак, Паркеры, пожелав усовершенствовать свою породу, времени даром не теряли. Несколько столетий они готовили себе идеальных… партнёров для скрещивания, — меня передёрнуло от этого слова, но оно было самое точное. — Кроме того, они, я думаю, не гнушались отбраковывать и собственных «неудачных» потомков. Старшие, посвящённые, экспериментировали на младших, ставили их в невыносимые условия, сталкивали лбами друг с другом, чтобы найти самого сильного, самого властолюбивого, самого «свободного». Похоже, это стало семейной традицией.
— Папа и мистер Рейнс. Я и Лайл, — в глазах у Мии появилось нехорошее затравленное выражение, которое я сегодня уже видел, она прикрыла рот ладонью, словно её замутило. — Да, Джарод, да, так оно и есть!
— Лайл и я. Ты и я, Мия! Нас они тоже сталкивали.
Мы помолчали несколько секунд, хроника сталкивания старой кинолентой пронеслась перед нами.
— Каким образом Паркеры оказались в подчинении у Триумвирата, я не знаю. Вероятно, они захотели создать Центр, чтобы призвать себе в помощники современную науку, но собственных денег на это им не хватило… Так или иначе, часть данных, касающихся людей с необычными способностями, передали Триумвирату, положив начало проекту Genomius. Свои истинные цели семейство держало и по сей день держит в тайне. И вот наступил час Х, момент, о котором грезил мой безумный предок: Паркеры, наконец, должны были обогатить свой генофонд генами Джемисонов и Барклаев. Маргарет Барклай предстояло выйти замуж за Чарльза Рассела, а затем стать жертвой обмана. Одому из братьев следовало жениться на юной Кэти Джемисон. К отчаянию и гневу мистера Рейнса, она выбрала другого брата. Мия, ты знала, что мистер Рейнс всегда любил твою мать?
— Любил? Да он ненавидит даже память о ней!
— Она ему отказала, он не простил ей отказа. Представляю, как он торжествовал, когда выяснилось, что у мистера Паркера не может быть детей и что теперь он, отвергнутый Уильям Рейнс, станет донором…
— Да, Джарод, да — вновь проговорила она. — Теперь понятно, почему он готов был разорвать меня на части, когда узнал, что я не его дочь!
— Будь у него раньше малейшая тень сомнения, тебя давно бы проверили. Но Кэтрин всех провела!
— Узнаю ли я когда-нибудь, как она это сделала? Узнаю ли, кто мой настоящий отец?
Я покачал головой.
— Вряд ли. Она хорошо замела следы. Ты бы хотела узнать?
— Я стала бояться семейных тайн, — Мия посмотрела в сторону. — Всегда считала, что мне известно, кто я и откуда. Как это странно: вдруг потерять свои корни!
— Как это странно: вдруг их найти, — в тон ей ответил я, — особенно такие корни. До сих пор не могу поверить, что я сын мистера Рейнса!
Она приподнялась и потянула меня к себе — я измерял шагами расстояние от окна до её кресла и как раз оказался рядом. Заглянула мне в глаза, провела ладонью по моей щеке и очень мягко сказала: