Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]
Шрифт:
Рицпа молча помолилась за них.
Лизия хихикнула, когда Халев чихнул. Глядя на девочку, Рицпа улыбнулась.
— Ты посмотришь пока за Халевом вместо меня?
— О, а можно? — сказала обрадованная Лизия. Камелла кивнула, заверив Рицпу, что сама будет рядом.
Когда Рицпа проходила по двору к воротам, ее догнал Петр.
— Ты хочешь поговорить с Атретом?
— Да, хочу попробовать.
— А можно мне пойти с тобой?
— Тебе, наверное, мама не разрешит, Петр.
— Мама! — закричал мальчик через двор в сторону гостиницы. —
— Петр, но я даже не знаю, где сейчас Атрет. Я буду искать его в порту.
— Я помогу тебе его найти, — мальчик выбежал за ворота впереди нее. Смирившись, Рицпа покрыла голову шалью и пошла следом. Улица была запружена людьми, шедшими в порт и из порта. Всюду были повозки с самым разным товаром.
— Вон он! — сказал Петр и бросился вперед.
Рицпа увидела, что Атрет сидит в фануме и смотрит прямо на нее, его лицо было таким же холодным, как и окружающий его мрамор.
Увидев бегущего к нему Петра, Атрет с трудом скрыл свое раздражение. Он вовсе не был расположен болтать с мальчишкой.
— Мы искали тебя, Атрет, — сказал мальчик, входя в фанум.
— Неужели? — Атрет вскользь посмотрел на Петра и снова перевел взгляд на идущую к нему Рицпу. Она была удивительно хорошо сложена, стройна, привлекательна, даже слишком привлекательна. Ее черные волосы были скромно покрыты, но упрямые локоны выбивались из–под шали и обрамляли ее прекрасное лицо. Мужчины обращали на нее внимание, хотя она всем своим видом игнорировала их восторженные взгляды.
Она остановилась, не входя в фанум, и ее темные, яркие глаза встретились с его глазами.
— Для тебя есть место в гостинице, — сказала она.
Атрет заставил себя отвести от нее взгляд.
— Правда? — ему было интересно, знала ли она о том эффекте, который произвела на него.
Когда Рицпа не ответила, Петр взглянул на нее и спросил:
— А почему ты так покраснела?
Атрет засмеялся и потрепал его по волосам.
— Иди, парень, назад, к папе и маме.
— Но…
— Иди, — повторил Атрет, на этот раз уже строже.
— А я дороги не знаю, — сказал Петр, не желая уходить.
— Пойдешь по этой улице, вверх по склону. Если, конечно, ты не малое дитя, которое нужно все время за ручку держать.
Петр послушался.
— Рядом с нами есть свободное место, — сказал он, уходя. — Можешь спать там.
— Тебе обязательно нужно было отсылать его? — спросила Рицпа Атрета, когда Петр отошел на достаточно далекое расстояние.
— A-а, ты не хотела, чтобы он уходил? — спросил Атрет, прикинувшись простачком. Его глаза блеснули. — Так я позову его назад, если ты считаешь, что с ним тебе будет безопаснее.
— Ты ведь специально меня в краску вогнал, — сказала Рицпа, с трудом скрывая свое раздражение.
Улыбка Атрета стала ироничной.
— Что
Рицпа слегка нахмурилась, а он с торжествующим видом поднял голову и с вызовом улыбнулся ей. Он уже приготовился к тому, что сейчас Рицпа повернется и пойдет обратно в гостиницу, к своим друзьям. Но вместо этого она осталась, хотя было видно, что ей это стоило немалых усилий. Она что–то задумала.
— Нам нужно поговорить.
— Если хочешь поговорить, проходи сюда и садись. — Атрет заметил, что Рицпа входит в фанум, будто в клетку ко льву. Она села на мраморную скамью, напротив него, и положила руки себе на колени.
— Прежде чем нам отправиться дальше, нам нужно достичь какого–то понимания.
Атрет медленно скривил губы.
— Мы еще никуда не отправились.
— Пожалуйста, отнесись к моим словам серьезно, Атрет.
— О, я серьезен, убийственно серьезен, — холодно сказал он, не желая сдерживать свои эмоции. Он знал, о каком понимании она говорит, но сомневался в том, что ей это будет по душе. Более того, если это окажется ей по душе, он в ней просто разочаруется.
— Какими будут наши отношения, когда мы доберемся до Германии?
— И какими же они будут? — Атрет приподнял брови.
Рицпа крепче сцепила руки. Если бы только его лицо не было таким непроницаемым, а тон — таким насмешливым!
— Я не рабыня, но я и не… — она состроила гримасу, стараясь подыскать подходящее слово.
— И не жена, — закончил он за нее. Она была прекрасна, даже прекраснее, как ему сейчас показалось, чем Юлия.
Рицпа снова покраснела. Даже Семей никогда не смотрел на нее с такой страстью. Ее тело отреагировало на желание в глазах Атрета, и ее бросило в жар. Затем пришло осознание.
— У тебя сложилось неправильное представление обо мне, — сказала Рицпа и встала.
— Куда ты?
— Назад, в гостиницу, — сказала Рицпа, желая поскорее уйти отсюда. Но Атрет схватил ее за руку.
— Зачем?
У нее перехватило дыхание.
— Пусти, Атрет. Сейчас не время и не место о чем–то говорить.
— Потому что у тебя нет ребенка на руках? — Атрет встал. — Сейчас ты чувствуешь себя слабой без такого удобного щита?
— Халев не щит, но когда я держу его на руках, ты, по крайней мере, видишь во мне мать, а не… не…
— Не женщину? — Он провел большим пальцем по гладкой, шелковой коже ее руки, и ему стало интересно, какова ее кожа вообще. Его пульс был подобен ударам молота, и в нем проснулся гнев. — Ты задала мне вопрос. А ответ услышать не хочешь? Когда мы доберемся до Германии, моему сыну уже не нужна будет кормилица.
— Но ему нужна будет мать.
— Воспитательница из его рода. — Кости запястья Рицпы показались ему по–птичьи хрупкими, но куда более хрупким было то, что он увидел в ее черных глазах. Он сильно обидел ее своими ядовитыми словами. Хуже всего было то, что Атрет ее испугал. Он отпустил ее.