Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]
Шрифт:
— Хорошо, мама.
Бросив взгляд на Рицпу, Камелла стала убирать постель.
— Ты говорила с Атретом? — спросила она, складывая одеяло.
— Это так заметно?
Камелла сложила одеяло, положила на палубу и села на него.
— Нет, конечно. Только тем, кто внимательно за тобой наблюдает.
— А кто наблюдает?
Камелла состроила гримасу.
— Рода. А еще Феофил, только по другой причине. И вообще, — добавила Камелла, слегка усмехнувшись, — где бы Атрет ни появился, все тут же это замечают.
— Как его не заметить, когда он такой злой и вечно
— Я говорю даже не об этом.
— Хочешь сказать, что он красив.
— Более красивого мужчины я, пожалуй, не встречала, но даже его красота ничего бы не стоила, если бы он не обладал еще одним качеством. — Камелла взяла свою шаль и накинула ее на плечи. — Если бы Феофил не пришел на корабль, Атрет быстро обрел бы власть над нами.
— Бог не допустил этого.
— Да, это так, — сказала Камелла, улыбнувшись, и потом объяснила: — Такой человек, как Атрет, не может остаться незамеченным. Он либо поведет людей к Богу, либо уведет их от Него.
Рицпа перевернула Халева на животик и смотрела, как он пытается ползать.
— Атрет отвергает Христа.
— Пока…
Рицпа взглянула на нее.
— Если ты можешь привести его ко Христу, сделай это. С моего благословения.
Улыбка исчезла с лица Камеллы.
— Думаю, что не смогу. У меня, наверное, не хватит смелости приблизиться к нему. — Камелла снова улыбнулась Рицпе слегка виноватой улыбкой. — Мне все это хорошо знакомо по собственному опыту. Я слишком легко поддаюсь плотским страстям. Доказательством тому служит Лизия, хотя теперь я не могу представить себе жизни без нее. У всех свои слабости и трудности. Я знаю, ты заметила, как Евника смотрит на Мнасона, как она постоянно крутится возле него, нисколько не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Не думая даже о Пармене. — Камелла печально покачала головой. — Нет, у каждого из нас есть свои проблемы, с которыми нам приходится бороться. Так что, выходит, Атретом можешь заняться только ты.
Петр и Варнава бегали неподалеку и играли в какую–то подвижную игру, в которую играли каждый день. «Не поймаешь! Не поймаешь!» — кричал Петр. Бросившись за ним, Варнава задел ногой сложенный канат и, падая, едва не разрушил сделанное Камеллой и Рицпой укрытие.
— Мальчики! — раздраженно прикрикнула на них Камелла.
Иногда их мальчишеский азарт действовал окружающим на нервы, как, например, сейчас, когда шум и топот напугали Халева, и он заплакал. Рицпа взяла ребёнка на руки и стала успокаивать. Что–то упало недалеко от них, и Рицпа подумала: интересно, что сорванцы разрушили на этот раз. Вчера, когда погода была ясной, мальчики бегали взад–вперед и раздражали матросов, путаясь у них под ногами. Когда же Тимон вмешался и сказал, чтобы они играли где–нибудь в другом месте, Петр стал возиться с узлами канатов, которыми был закреплен груз.
— Атрет чем–то напоминает мне отца Лизии, — сказала Камелла, когда мальчики, наконец, убежали на другой конец палубы, — Красивый, мужественный, волевой. Тебе неприятно это слышать? Если не хочешь, я больше не буду говорить о нем.
Рицпа действительно испытывала смущение, но только не знала, что было тому причиной —
— В какой–то степени да, — грустно призналась она. — Хотя не по той причине, по которой ты, наверное, думаешь. Я не сильнее тебя, Камелла.
Камелла с пониманием отнеслась к такому признанию.
— Хорошо, — сказала она и положила свою руку на руки Рицпы. — Если мы будем доверять друг другу, нам будет легче преодолевать наши искушения.
Рицпа засмеялась. Халев смог отползти от женщин на достаточно приличное расстояние. Рицпа взяла его на руки и положила рядом с собой, чтобы он снова мог ползти.
— Когда мы доберемся до Рима, он будет хорошо ползать, сказала Камелла, наблюдая за ним.
— А когда доберемся до Германии, он уже будет ходить.
— Я вижу, ты не хочешь туда.
— А ты хочешь?
— Да, очень. Но больше всего я хочу начать все сначала.
— Ты можешь это сделать везде, Камелла.
— Только не там, где тебе все время напоминают о твоем прошлом и то и дело ждут, когда ты снова оступишься.
Что–то упало на их укрытие, от чего обе вздрогнули. Перед Халевом лежал какой–то тряпичный мяч.
— Опять эти мальчишки, — сказала Камелла, взяв мячик в руки, когда из–за угла появился Петр.
— Это наш мяч, — сказал он, запыхавшись.
— Да, мы знаем. Играйте где–нибудь в другом месте, — раздраженно сказала Камелла, сунув ему мячик обратно.
Петр схватил мяч, и мальчишки скрылись из виду, но слышно их все равно было повсюду.
Погода стала лучше. Петр и Варнава продолжали бегать по палубе, лавируя между людьми, а иногда и врезаясь в них. Капео и Филомен тоже было присоединились к мальчикам, но их отец, Пармена, быстро пресек чересчур шумные игры детей и предложил сыграть во что–нибудь более спокойное. Какое–то время дети сидели тихо, однако вскоре Петр и Варнава снова стали кричать, смеяться и бегать, раздражая как матросов, так и пассажиров, которые не вмешивались только из вежливости. Тимон и Поркия не пытались успокоить детей, даже когда Петр сбил с ног Антонию.
— Ради всего святого, Поркия, уйми ты их! — сказала Евника, явно расстроенная тем, что ей пришлось прервать разговор с Мнасоном. Она наклонилась, чтобы помочь дочери подняться.
— Но он же не специально, — сказала Поркия, тут же отпуская Петра, пока Евника вытирала слезы с лица своей маленькой дочки. — И вообще, не тебе его осуждать! Уделяй больше внимания своей семье!
Евника покраснела, смущенно покосилась в сторону Мнасона и замолчала.
Атрет подошел к Рицпе и молча встал рядом. Камелла посмотрела на него и, взяв дочь за руку, сказала:
— Мы с Лизией пойдем, прогуляемся по палубе.
— Можете не уходить.
— Идите, идите, — ледяным тоном произнес Атрет.
Пожалев о сказанном, Рицпа отвернулась и стала смотреть на море, униженная грубостью германца. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Атрета, и ей было интересно, о чем он думает.
— Ты хотел со мной о чем–то поговорить? — спросила она, когда затянувшаяся пауза начала действовать ей на нервы. Атрет не ответил. — Может, хочешь подержать на руках Халева?