Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]
Шрифт:
Иоанн вышел к ним навстречу. Он взял Рицпу за руку и поцеловал ее в щеку.
— Остальные уже на корабле. Там уже все готово — и для вас, и для начала путешествия. У вас были какие–нибудь трудности?
— Нет, — солгал Атрет.
Иоанн передал им проездные документы.
Рицпа сжала в руке документ, разрешающий отплытие, и постаралась подавить в себе желание расплакаться. Ей никогда не приходилось бывать вдалеке от Ефеса, и вот теперь она отплывала в Рим, откуда ей предстоял путь в Германию. С убийцей.
Иоанн прикоснулся к ее щеке. Она закрыла глаза и дотронулась
— Куда бы ты ни отправилась, Господь будет с тобой, родная моя, — ласково сказал ей Иоанн.
— Дай мне мальчика, — сказал ей Атрет, протягивая руки.
Рицпа захотела прижать Халева к себе, но все же отдала ребенка, чтобы только не сердить Атрета.
С ребенком на руках Атрет посмотрел на апостола.
— Спасибо, — сказал он неприветливым голосом. — Я никогда не ожидал получить помощь от тебя.
Иоанн улыбнулся.
— Чтобы спасти Свой народ, Господь трудится самым неожиданным образом.
— Но я ведь не из Его народа, так ведь? — Атрет пристально взглянул на Рицпу, после чего ступил на сходни, оставив Рицпу и апостола стоять на пристани.
— Мне кажется, он надеется на то, что я останусь здесь, — сказала Рицпа. — Может быть, мне так и следует поступить.
— Он специально взял Халева, чтобы ты не осталась.
Рицпа взглянула на апостола, не скрывая своего страха.
— О Иоанн, я не знаю, в Божьей ли воле этот путь, или в воле Атрета. Я никогда еще не встречала человека с такой мрачной душой. — Рицпе очень хотелось рассказать Иоанну о том, что сделал Атрет, но она сдержалась. Она не могла выдавать чужие тайны. «Их кровь на моей голове, а не на твоей. Как и кровь гораздо более достойных людей, которых я убивал в прошлом». Его сердитые слова были исполнены страдания.
Сердце Рицпы взывало к Богу в отчаянной и молчаливой молитве, потому что она понимала, что переживает за Атрета, а не за тех двух человек, которых он убил. Неужели ее уже затягивало в трясину? Неужели ее растущее сострадание и любовь к Атрету свидетельствовали об отсутствии в ней веры во Христа?
— Оставайся твердой в вере, возлюбленная, — так же ласково сказал ей Иоанн. Мы все когда–то были обмануты. И мы ничем не отличаемся от него. Мы жили в непослушании, мы ненавидели и нас ненавидели. Оставайся твердой в истине. Христос искупил нас от всех дел беззакония и очистил нас для того, чтобы мы исполняли Его волю.
— Но Атрет…
— Для Бога есть ли что невозможное?
— Нет, — ответила она, потому что знала, что именно этого ответа он от нее и ждет.
— Пусть же свет Христа сияет в тебе, чтобы Атрет видел твои добрые дела и прославил Христа Иисуса. Будь во всем образцом для подражания. Для чистого, Рицпа, все чисто. Как ты чиста во Христе. Говори с ним об этом. Говори о том, что наставит его, укажет ему путь из тьмы.
— Я постараюсь.
— Ты не старайся. Ты делай. — Иоанн улыбнулся, и от его улыбки исходила уверенность. — Люби его так, как Христос возлюбил тебя, возлюбленная. Неси тяготы Атрета. Господь завершит в тебе тот труд, который Он начал. — Видя
Рицпа трепетно улыбнулась.
— Мне будут нужны твои молитвы, и я буду очень благодарна тебе за них. — Она обняла апостола, на мгновение прижавшись к нему. Испытывая неловкость от того, что в ней так мало веры, она взяла его руку и поцеловала ее, и только после этого повернулась к кораблю.
Поднимаясь по сходням, она видела Атрета, стоящего на палубе. Сколько времени он уже стоял там, ожидая ее? Держа Халева в одной руке, он протянул ей другую. Помедлив, Рицпа взялась за нее. Его пальцы крепко сомкнулись вокруг ее ладони, и он помог ей сойти на палубу. Его лицо было непроницаемым, губы плотно сжатыми.
— Я ничего ему не сказала, — произнесла она. — То, что произошло, останется между тобой, мной и Богом. — Она с удивлением почувствовала, как при этих словах ослабла хватка его руки, как будто ее слова избавили его от тревожных мыслей. Мышцы его лица тоже расслабились, и он уже не казался таким напряженным и отчужденным.
— Хочешь снова взять его? — спросил Атрет, повернувшись так, чтобы Рицпе удобнее было взять ребенка из его рук.
Она с признательностью отнеслась к его усилию примириться и со своей стороны сделала шаг:
— По–моему, ему очень хорошо на руках у отца.
Атрет посмотрел ей в глаза. Это был многозначительный взгляд, от которого у нее чаще забился пульс, а в лицо ударила краска. Смутившись, она отвернулась.
Иоанн остался внизу, на пристани. Рицпе было так хорошо от одного его присутствия, потому что он всегда мог помочь и дать мудрый совет. И вот теперь он уходил, пробираясь среди портовых работников к улицам Ефеса. Глядя, как Иоанн исчезает в толпе, Рицпа почувствовала себя бесконечно одинокой и беззащитной.
— Если я смогу научиться доверять тебе, может быть, и ты научишься доверять мне, — криво улыбнувшись, сказал Атрет.
Один из служащих на корабле подошел к ним и попросил предъявить документы.
— Рицпа! — воскликнула Поркия, радостно подходя к ней. — Я уже боялась, что ты не успеешь. Корабль отплывает через несколько часов.
Рицпа обняла ее, затем представила ей Атрета. Поркия с улыбкой посмотрела на него.
— Рады видеть тебя среди нас, — сказала она, но тут же замолчала и перестала улыбаться. Атрет, не мигая, смотрел на нее своими голубыми глазами, его взгляд был лишен всякого выражения. Рицпа почувствовала, что Поркии стало неприятно.
— На корабле только пятьдесят семь пассажиров, поэтому места у нас будет достаточно, — сказала Поркия, когда другие тоже стали подходить и приветствовать их. Все с явным интересом смотрели на Атрета, но он не отвечал им взаимностью. Он стоял с сыном на руках, молчаливый, угрюмый, неприветливый. Лишь однажды он обвел всех тоскливым взглядом, и Рицпе показалось, что ему хочется убежать, только ей непонятно было — с корабля или от окружавших его людей.
— У нас даже не было времени, чтобы собрать вещи, — сказала Рицпа.