Рассвет Тьмы. Дилогия
Шрифт:
3. Объединение и возможности.
В чувство меня привела боль. Не просто боль, а БОЛЬ. Кто-то копался у меня в ранах, извлекая острые осколки, рассекая при этом охватившую их плоть. Я попытался призвать дар, но впервые за долгое время его не ощутил. Феникс тоже молчал, хоть я и ощущал его присутствие. Распахнув глаза, я увидел лишь Тьму. В области моего зрения возникает Элос. Собрав все силы, я шепчу:
– Прости меня, моя Богиня, я был слаб и самоуверен... Меня обуяла гордыня...
Она прикладывает свой пальчик к моим губам, заставляя молчать и поводит головой в сторону. Мол, заткнись и смотри туда. С трудом я поворачиваю голову в указанном направлении. На каменном постаменте лежит изуродованная жрица. Неужели мертва? Нет, дышит. Значит, мне удалось? Поворачиваю
– ...пришел в себя.
– и уже мне - Ашерас, ты меня слышишь?
– Да.
– мой шепот тих.
– Попытайся отрешиться от боли. Раны, нанесенные протосилой, не поддаются обезболиванию.
– Хорошо...
Легко ей говорить. Следующие часы показались мне вечностью в Адской Вселенной. Сама процедура была чрезвычайно болезненна. Дело было в том, что многочисленные ледяные осколки и не думали таять. В добавок, они заросли плотью. Для их обнаружения использовали специальный артефакт, напоминающий по действию магнит. Когда им проводили рядом с осколком, он шевелился в моем теле, вызывая очень болезненные спазмы и внутренние кровотечения. Потом плоть рассекали, доставали осколок и заживляли. Все бы ничего, но некоторые кусочки были очень маленькие и засели глубоко. Временами, я думал, что не выдержу. Но это было необходимо - с каждым вынутым кусочком я все четче ощущал феникса и свой дар. В конце процедуры я даже с юмором подумал, что уж меня теперь пытками не испугать.
Не успел я закрыть глаза и нырнуть в дрему, как к Истес подбежал один из Атретасов и торопливо произнес:
– Великая Жрица! Они снова идут на штурм! Мы можем не выдержать!
Я пошевелил пальцами, приходя в себя, и резко сел. Внутри меня довольно зарокотал феникс. Сестры уже не было рядом. Из охраны было только две пары Атар из Золотых.
– Принесите мне одежду и доспех.
Облачаясь, я обратил внимание, что кожа вся покрыта тонкими нитками шрамов. Удивленно глядя на свои руки, я услышал голос элементаля - "Раны от протосил очень плохо заживают. На то, что б сошли шрамы понадобиться много времени даже для нас." Нас? "Теперь мы единое целое...навечно." Почему я не объят огнем? "Я держу свою ауру внутри твоего дара." Голос феникса затих. Жаль, не место и не время что-то делать с одеждой. Опять же сгорит. Когда я поднялся, Золотая жрица, встав на колено, протянула мне на вытянутых руках какую-то длинную черную палку. Да это же мой рансер! Настроение заметно поднялось. Корявенько, конечно. Но для оружия, сделанного фактически из подручного материала, более чем неплохо.
– Сколько я был без сознания?
– Три часа, Владыка.
Я направился к выходу из небольшого закутка, где мы лежали. Сам закуток находился в стене не очень высокой, но широкой пещеры. Сама пещера находилась выше уровнем, чем Ишакши, поэтому из нее открывался прекрасный вид на город. Открывавшаяся панорама показывала сильные разрушения. Ближайшая к пещере городская окраина была полностью уничтожена - лишь кое-где кучи тлеющего мусора показывали, где раньше поднимались дома. Редкие развалины были выше метра над уровнем поверхности пола. Зона практически полного опустошения углублялась в город больше чем на два километра. Лишь вдали я видел полуразрушенные каменные здания. Примерно в ста метрах от нас располагались жрицы из Золотой Стражи. Находясь на возвышении, я видел, что они находились на остриях большой, больше чем пятидесяти метров в диаметре, многоконечной звезды. В ее вершинах были расположены одинокие неподвижные тела. Из того места, где я стоял, было не видно живые они были или нет. Мое внимание привлекло движение у далеких развалин. Атакующие нас вражеские солдаты рассредоточились и побежали в нашу сторону. Я хмыкнул: атаковать в лоб готовых к этому сильных магов - безумие. В рисунок многоконечной звезды вступила сестра - даже на таком расстоянии я ее узнал. Вытащив волнистый кинжал и сев на корточки, она нанесла быстрый удар центральной жертве и, распрямившись, вытянула в сторону наступающих окровавленную по локоть руку с раскрытой ладонью, на которой лежало еще трепещущееся сердце жертвы. Секунду ничего не происходило. А потом с внешней стороны звезды, в сторону бегущих, пошла волна искаженного воздуха. Проходя по опустошенной территории, она быстро напиталась пеплом и пылью, обретя объём. Пара мгновений - и в черную тучу быстро движущегося и неспокойного пепла вбегают вражеские солдаты, что бы уже не выбежать с другой стороны. Заклинание оставляет за собой буквально ковер лежащих без движения тел. Ощутимо замедляясь, туча движется дальше и почти полностью останавливается, достигая уцелевших строений. До моего слуха доносится далекий треск и шум. Словно крупнозернистый песок, пыль оседает, и я вижу, что еще несколько строений было стерто в прах. Окинув взглядом поле битвы, я понял, что атака отбита. Сестра уверенно раздавала приказы - эхо ее лающих команд доносилось до меня. На моих глазах, несколько Старших Жриц тащили за ноги в звезду очередных сопротивляющихся жертв - от предыдущих не осталось даже праха. Критически осмотрев ритуальную звезду, и перебрав в уме почти все заклинания такого масштаба, встречающиеся в моей библиотеке, я с трудом опознал "Ветер Опустошения" из сильнейших заклинаний Силы Смерти. В отдалении два десятка моих Атар, под предводительством Арихитос, чертила еще что-то - уже мне не известное. Взглянув на бросившихся на заваленное телами поле Атретасов на хиснах, рванувших, очевидно, на поиски недобитков, я вернулся обратно и спросил у охраняющей меня жрицы:
– Что с Эльвиаран?
– Восстановление идет, но очень медленно.
– Мда уж, впечатление ее тело производило печальное. Один сплошной шрам. Рук ниже локтевого сустава не было, как и ног ниже колен. Внутри меня толнулась ярость и ненависть, но быстро потухли, оставив лишь сострадание.
– Положение усугубляет сильное истощение организма. Ее организм практически не принимает пищу и воду. Фактически, она жива только благодаря огромной силе воли. Дар не восстанавливается... Мы боимся, что она полностью перегорела...
Я подошел к ее импровизированному ложу.
– Как насчет принудительного заполнения дара?
– Сейчас все заняты обороной. Великая Жрица сумела выкроить время и силы только на вас. Все остальные заняты поддержкой Полога Тьмы.
– Принесите еды для меня.
Я положил ладонь на живот лежащей Атар и нырнул в магическое видение. О, Богиня, какая же у Эльвиаран рваная аура. Внедрив в ее дар свой тер, я стал осторожно перекачивать манну. Поначалу мана просто вытекала из ее дара, но я не останавливался и стал замечать, что маны теряется все меньше. Заодно, я воспользовался знаниями Силы Жизни и соединил наши кровеносные сосуды. Возможно, у людей такой фокус бы и не прошел, но не у Атар из одного Дома. Мы же больше чем родственники. Мы как части единого организма. Постепенно ее аура восстанавливалась, а ее бедная кровь заменялась моей. Когда дар Эльвиаран окреп, я разорвал нашу связь, создавая напоследок среднее "исцеление".
Меня пошатывало от слабости. Появилась жрица и, отдав мне запечатанный сухпаек, замерла в ожидании. Я уселся на свое ложе и прислонил свой рансер к стене. Вытащив из сухпайка бхателл и разломав его, стал жевать гранулы. Как же он напоминает мою жизнь... Горькое, кислое, сладкое, снова горькое... Силы быстро восстанавливались. Мда уж, не даром у бхателла такая слава... Вспомнив детали битвы, я поморщился. Кстати...
– А где моя пленная?
– Вместе с остальными, Владыка.
– Вы раскрывали ее?
– Нет. Командир Атере поведал нам о ней.
Зашел Атере и, увидев меня, склонил голову и стал на колено.
– Вы уже встали, Ашерас. Я рад. Вы вселили надежду в сердца Атретаса.
– Прошу тебя, Атере, не нужно этого преклонения. Мне за глаза хватает своих Атар.
Мой учитель встал и подошел к Эльвиаран.
– Она выглядит намного лучше.
– произнес он удивленно - Даже кожа стала приобретать нормальный цвет. И ее дар восстанавливается! Он почти полон!
– А ты думаешь, я даром заменил ее кровь на свою?
– Я дожевал гранулы бхателла и приступил к тщательно упакованным полоскам сушеного мяса.
Впрочем, поесть можно и в дороге. Встав, я потянулся и хрустнул суставами. Захватив сухпай и взяв свой рансер, я произнес, обращаясь к все также замершей жрице:
– Веди меня к моей пленной.
Проследовав за ней, я неожиданно подошел к огромной куче разнообразной добычи. Чего здесь только не было. Взгляд цеплялся за золотые украшения, столовые приборы, золотые слитки, разнообразные монеты, красивое оружие. Отдельно лежали предметы, инкрустированные драгоценными камнями, и разнообразные магические артефакты. Я пораженно остановился, глядя на это богатство. Жрица терпеливо остановилась и произнесла: