Рассвет Янгчен
Шрифт:
Карета остановилась. Кавик слышал, как кучер снаружи спрыгнул и открыл дверцу. Таэл махнул ему вылезать первым.
Кавик встал на дорожку, ведущую к роскошному двухэтажному дому. Окна, настоящие стеклянные окна, были яркими. Стрекот цикад-сверчков над лугом и мягкий стук страусовых лошадей вызывали мысли о ферме. Зверей убивали на фермах.
— Внутрь, — сказал Таэл. — Книгу возьми с собой.
Они поднялись к двери, которую Таэл открыл для него, как для почетного гостя. Кавик замер, думая, будет ли слышно свисток зубра из здания. Он взвесил вариант прыгнуть на мужчину сейчас
— Вы не идете? — спросил он.
— Мне приказали остаться, — сказал Таэл. — Я — лишь скромный курьер. Босс-босс говорит, тебе нужно найти место, сесть и ждать.
Сейчас или никогда. Кавик глубоко вдохнул и пересек порог. Дверь захлопнулась за ним.
Он оказался в узком лабиринте роскоши. В тесноте сладко пахнущего деревянного коридора его ноги погружались в ковер, мягкий, как болото, дорогой сияющий кристалл с десятками граней висел сверху.
— Ау? — попытался он. Ответа не было.
Он двигался медленно, словно любая мебель, что ему попадалась, могла быть ловушкой. Сундук мог открыть пасть и проглотить его целиком, или он мог наступить на скрипучую половицу и провалиться в яму с шипами. Открыта была только одна дверь, и она вела в маленький кабинет.
Он выбрал стул в углу и ждал, как ему и сказали. Его пульс стал трепетом крыльев стрекозы-колибри. Его утешало только то, что место было слишком красивым, чтобы убить его. Его труп будет бардаком.
Звук шагов донесся от потолка. Хозяин дома спускался по лестнице над кабинетом. Кавик выпрямил спину. Его рот приоткрылся. Он застыл, склонившись, собирался встать, но не мог покинуть стул.
В деревянном доме и на старом рабочем месте на нижнем этаже «Нукингака» Кавик узнал, что было возможно, когда ты знал человека, понять, кто поднимался и спускался по лестнице по звуку. Его отец был медленным тук-тук-тук, всегда замирал и устраивал вес перед следующей ступенькой. Его мать спускалась с шорохом, ведь всегда держалась за перила, если они были. Если нет, она вела ладонью по стене.
А легкий стук, который вел от одной стороны лестницы к другой, словно источник шума замедлял спуск по горе, следуя по извилистому пути, принадлежал одному человеку в жизни Кавика. Дверь кабинета открылась, и вошел босс-босс ассоциации.
— Привет, Кавик, — сказал его старший брат, Каляан.
27
ЗАКРЫТИЕ СДЕЛКИ
Нет.
Только это сказала Чайси на просьбу Хенше доставить Единодушие в Бин-Эр. Через сокола, а не гонца-человека. Сидао не вернулся. И не гений понимал, почему.
Сидя в кабинете в Бин-Эре, Хенше скомкал крохотный свиток с ответом из одного слова и бросил его в сокола, принесшего послание, спугнув птицу. Сокол улетел раньше, чем ответное послание вложили в трубку на его лапе. Он ненавидел откровенное лицемерие Чайси о зверях, то, как она посылала исходящие письма, когда это ей было выгодно, но требовала личные визиты.
Ему приходилось играть по ее правилам и в этот раз. Он тут же сложил сумки. Он убедил паникующих шаней, что все было в порядке, и он скоро вернется с решением их проблемы.
«В порядке? — была их реакция. — В порядке?!» — он не видел, что поднимали баррикады? Части города отделялись? Поток товара упал вдвое! Говорили, Царь Земли был готов вмешаться!
Потому им нужно было Единодушие, сказал Хенше шаням. Чтобы потушить огонь, который они развели под своими стульями. Гнев на улицах был вызван не Аватаром. Как и растущие подозрения Царя Земли. Это был урожай жадности и глупости. А теперь ему нужно было заняться работой.
Он еще никогда столько не говорил своим боссам. И ладно. Или он вернется из Жондури мертвецом, или у него будет больше власти в руках, чем было ему нужно.
Плюсом его положения было то, что ему были позволены личные путешествия между городами шаней без ограничений. Он был одним из немногих людей, которые могли радоваться статусу пассажира без допроса начальниками порта. Как только он оказался на борту, он почти весь путь лежал на кровати, смотрел на потолок в его покоях, размышляя над иронией.
Кто бы подумал, что запрет незаконных поставок будет переломным моментом для жителей Бин-Эра? Аватар ушла, и Хенше с шанями пытались стереть все следы торговли без отчётов, которую она угрожала раскрыть, этот поступок был логичным. Они развернули корабли, отменили контракты, бросили работников, которые обрабатывали те товары.
Это стало последней каплей. Почему? Хенше не понимал. Так много сделок в прошлом у зонгду заканчивалось схожим образом. Почему город разозлился из-за этой?
Он не просил многого. Ему не нужно было, чтобы весь мир плясал под его дудку. Он хотел справедливости. Чтобы шестеренки совпали и крутились в ту сторону, какую должны были.
Титул зонгду позволял шанс зарабатывать поразительно много денег с взяток, экономии бюджета и управления потоком сделок и контрактов. Так это работало. Потому нужно было подкупить так много людей, чтобы попасть на это место.
Процедура, ставшая стандартом у зонгду до Хенше, требовала влезть в огромные долги, чтобы дать взятки, но куда больше выгоды можно было получить за срок зонгду и вернуть долги. Разница, которая оставалась в кармане, была такой большой, что нужны были все штаны в Среднем Кольце, чтобы уместить ее.
Прошлые «поколения» зонгду успешно добывали свои награды и уходили. Душим пришел и ушел с деньгами. Так работал процесс.
Но теперь, при Хенше, шестеренки стали соскакивать с крепежей. Аватар решила сделать свое имя, использовав его как ступеньку. Плевать на деньги. Если его срок не закончится так, как ему нужно было, он будет разбит. Окажется ниже Нижнего Кольца.
Он просто хотел того, что получали другие на его положении. Прийти и уйти. Он многого просил? Аватар не могла подождать пару лет, пока он не покинет Бин-Эр, пока он не пропадет из истории Четырех Народов? Ему не нравилась основная идея за Единодушием, если честно, и он надеялся на него не так сильно, как Чайси. Но у него осталось только такое орудие, чтобы отразить катастрофу.