Растерзанное сердце
Шрифт:
— Эй, ты поосторожнее насчет «ерунды»! Мне вот нравится «Рианнон».
Бэнкс улыбнулся:
— Извини. Я так и знал.
— Сноб ты.
— В общем, такова история «Мэд Хэттерс». Стало быть, ты говоришь, что эта его подружка…
— Мелани Райт.
— Мелани Райт сказала, что Ник считал, что напал на след роскошного сюжета и, как ей показалось, для него в этом было нечто личное.
— Да. И он упомянул об убийстве. Не забывай.
— Не забыл, — уверил ее Бэнкс. — Чье убийство он имел в виду?
— Судя по тому, что ты мне рассказал, могу предположить, что он имел в виду убийство Робина Мёрчента.
— Хочу перед тобой извиниться за эту пластинку «Мэд Хэттерс», — сказал Чедвик сержанту Эндерби во вторник утром, во время позднего завтрака в полицейской столовой. Джефф Брум добыл адрес дома на Бэйсуотер-террас, Эндерби приехал на машине из Бримли, и теперь они с Чедвиком подкреплялись яичницей с беконом, прежде чем нанести визит на Бэйсуотер.
— Ничего страшного, сэр, — утешил Эндерби. — В прошлый уик-энд я добился того, чтобы «Пинк Флойд» подписали мне экземпляр альбома «Больше». Если честно, «Мэд Хэттерс» и даже «Флойд» — это не совсем мое. Мне скорее по душе блюз.
— Блюз?
— Воющий Волк, это прозвище блюзового певца Честера Барнетта, Мадди Уотерс, «Чикен Шек», Джон Мэйолл.
— Понятно, — ответил Чедвик, которому ничего не говорили эти имена. — Тем не менее — извини. Я поступил неправильно.
— Но вы, я думаю, были правы насчет того, чтобы не принимать подарки.
— Я бы лучше себя чувствовал, если бы не отдал пластинку дочери.
— Вы это сделали, сэр?
Чедвик отвернулся и буркнул:
— Да, подарил дочери. Надо наводить мосты, сам понимаешь.
Эндерби расхохотался.
— Простите, сэр, — извинился он. — И что она сказала?
— Похоже, она была несколько поражена, но очень благодарила.
— Надеюсь, она получит удовольствие.
— Обязательно. Они ей нравятся. Но все-таки… видишь ли…
— Не беспокойтесь, сэр. Думаю, вы нашли лучшее применение для этого диска. Хорошо, что они не подписали его лично мне.
— Кстати, Эндерби, насчет этих молодых людей. Похоже, ты с ними неплохо общался, а мне вот они порядочно надоели.
— Я заметил, сэр. Это зависит от того, с какой точки зрения смотреть.
— Но я их вообще не понимаю.
— Они же — почти все — просто дети, развлекаются кто во что горазд. Некоторые из них увлекаются политикой и могут повести себя агрессивно, если попадут в неподходящую среду, к тому же теперь есть еще одна опасность: в торговлю наркотиками пришли нечистоплотные дилеры. Многих из этих ребят смущает окружающий мир, и они ищут ответы на свои вопросы. Может быть, они ищут не в тех местах, но все-таки ищут. Что плохого в том, чтобы желать мира на всей планете?
— Ничего. Но большинство таких ребят — из хороших семей, родители их любят. Почему, ради всего святого, им хочется сбежать и жить в каких-то замызганных квартирках и убогих клетушках?
— Вы что, правда не понимаете, сэр?
— Потому-то я тебя и спрашиваю, черт побери!
— Свобода. Сами знаете, как часто родители не одобряют того, что делают их дети, и препятствуют тому, чтобы дети это делали. А детки считают, что им не помешает немного грязи и хаоса, если только они могут уходить и приходить, когда им вздумается.
— А наркотики, а секс?
— Так им как раз этого и хочется! Они же не
Чедвик покачал головой.
— Но тут и другое, — продолжал Эндерби. — Особенно у нас на севере. У многих из них, возьмите хоть девушек вроде Линды Лофтхаус, впереди вырисовывается довольно угрюмое будущее. Брак, дети, грязные подгузники, стирка, готовка, нудная жизнь, а может, даже рабская. Это смахивает на тюрьму — так может показаться тем, у кого есть хоть немного ума и воображения, а у нее, думаю, было и то и другое. И с парнями похожая история: скучная работенка на заводе, сутки через сутки, сидение все в том же пабе все с теми же давними дружками из вечера в вечер. По субботам ходить на футбольчик, по вечерам пялиться в ящик. Вот представьте себе, как от таких веселых картинок должно воротить молодого человека, если у него есть хоть немного мозгов! Может быть, они хотят найти выход? Что-то новое. Что-то иное.
— Но семья и брак — краеугольные камни нашей цивилизации.
— Я это знаю, сэр. Я просто пытаюсь ответить на ваш вопрос. Поставить себя на их место. Семья и брак — наши традиционные ценности. Многие молодые ребята сейчас против них восстают, утверждают, что из-за таких ценностей мир как раз и попал в беду. Война. Голод. Алчность. А девушки в наше время считают, что жизнь должна предлагать им более широкие возможности. К примеру, они хотят работать и получать за одну и ту же работу наравне с мужчинами.
— Так они скоро кинутся захватывать наши места.
— Я бы не удивился, сэр.
— Значит, свобода? — повторил Чедвик. — Вот, значит, из-за чего весь сыр-бор?
— Мне кажется, да, сэр. Во всяком случае — главным образом. Свобода думать что хочешь и поступать как хочешь. А остальное — так, украшения, глазурь на торте.
— А ответственность? А подумать о последствиях?
— Они молодые, сэр. Неуязвимые и бессмертные. Они о таких вещах не очень беспокоятся.
— Мне казалось, свобода — это то, за что я сражался на войне.
— Так и было, сэр. И мы победили.
— И вот, значит, результат?
Эндерби пожал плечами.
— Ну ладно, — кивнул Чедвик. — Я понял твою точку зрения. Стало быть, нам придется просто примириться с этим, верно? Такая вот жизнь.
— Не обижайтесь, если я так и поступлю, сэр.
Глава десятая
Шел дождь, когда Чедвик и Эндерби нанесли визит на Бэйсуотер-террас. Крытые шифером строения из красного кирпича унылым видом соответствовали погоде. Инспектор Брум сравнительно легко нашел в своей картотеке номер нужного им дома, и, хотя дом не фигурировал в полицейских досье как опасный наркопритон, Брум не сомневался, что наркотики там употребляют. Полиция недавно разыскивала дилера, который ускользнул из ее сетей несколько месяцев назад, и в ходе этой операции посещала все известные подозрительные места, в том числе и этот дом, который некто Дэннис Ноукс снимал с начала шестьдесят седьмого. Жильцы здесь сменялись довольно часто, это были студенты, хиппи и просто бездельники. Ноукс рекомендовал себя как «студента и музыканта», но, как всем было известно, сидел на пособии по безработице.