Растяпа. Не прошедшие горнило
Шрифт:
Мне поставили шину – через пятку на обе стороны лодыжки. Замотали ногу в прогипсованный бинт. Когда разрешили, мы уехали и вернулись к окончанию матча – 0 : 2 не в нашу пользу. Ну что ж, годится – бывало и по десять мячей доставали из сетки.
Потом все заинтересованные лица собрались в тренерской для документального оформления моей трагедии. Но перед этим зашел ее виновник пожать мне руку:
– Извини, так получилось.
Судья составил протокол – все подписались, кому нужно.
Врач с «неотложки» напутствовала:
– В аптеке
Еще вызвалась отвезти меня на «скорой» домой.
Зашел Беденко попрощаться.
– Жить будешь?
Я промолчал.
– Пашков подходил, матерился – какой-то деревне, мол, проиграли.
– Что он понимает в колбасных обрезках…. Тезка, заедешь по этому адресу – я сейчас напишу. Там жена ждет-волнуется, а я поеду к родителям – неизвестно как нога себя поведет, когда кончится заморозка. Скажешь, что я изломался, и меня отвезли на свалку истории.
– Конечно, заеду!
– Спасибо, – мрачно поблагодарил, представляя, что ему скажет теща.
Меня высадили перед воротами, и домой я уже скакал на одной ноге.
Родители смотрели на меня и некоторое время оба молчали.
– Доигрался хрен на скрипке, – наконец оценил ситуацию отец.
Мама нахмурилась:
– Что Тома твоя скажет?
– Да выгонит – зачем ей калека сдался, – спрогнозировал отец.
– Конечно, – согласился я. – Вы примите?
– Куда же тебя девать? Чай не чужой.
Такие слова могли сказать и мама, и папа. Пусть будет хором.
Я постарался скрыть волнение благодарности.
– Что же, спасибо за приют.
Отец смерил меня проницательным взглядом.
– А что на работе скажут? – спросил он внезапно.
– Почему ты думаешь, что они могут что-то сказать? – совершенно искренне удивился я.
Отец смачно прищелкнул языком:
– Я однажды по дороге на работу разбился – мотоцикл занесло, а они записали: бытовая травма и заплатили копейки по бюллетеню.
– У меня оформленный протокол, соревнования официальные на первенство области, судья сказал – стопроцентно оплаченный больничный лист.
Отец глубокомысленно кивнул.
– У вас есть анальгин?
– Может, выпьешь: кровь разгоняет, а кровь у тебя сейчас – главный строительный материал.
– Хуже не будет? А вдруг «скорую» придется вызывать для обезболивающего укола – воздержусь.
Приготовив таблеток пачку и квас для запивки, я улегся на диван разглядывать телевизор. Нога ныла противно, но нестерпимой боли еще не было.
– Тамара-то знает? – подсела мама.
– Должны передать.
– Как ты попал на футбол? – ведь говорил, что бросил ходить.
– Тома отпустила поболеть, а ребята уговорили поиграть. И вот в таком я дерьме оказался. Обидно.
– Живи пока здесь – там-то от тебя сколько проку?
Я проглотил таблетку на всякий случай, запил квасом из банки и ничего не сказал.
– Все-таки жалко твою работу в райкоме – на виду, в тепле – чего не сиделось?
Тут
– Там угождать надо, а не работать.
– Ну, угождал бы – вон Анатолий Михайлович уже второй секретарь. Лиза, теща его, не нахвалится.
– Что-что, а угождать Анатолий Михайлович умеет – далеко пойдет.
– Вот и брал бы пример.
Отец аж засопел – Анатолий Михайлович Агарков, второй секретарь Увельского райкома партии, мой двойной тезка и, кажется, родственник через жену – его кумир кумиров. А на кожевниковское: «Он только галстуки, сидя в президиуме, умеет красиво поправлять» сказал: «Галстуки тоже надо уметь поправлять», Непрошибаемо!
– Нет, райком – это сборище упырей. Вот газету действительно жалко. Мы недавно об этом с Пал Иванычем говорили. Зимой он заканчивает ВПШ, и его уже звали в обком партии. Если получится, обещал спротежировать меня региональным внештатником в газету «Челябинский рабочий».
Сказал и от радости предвкушения перехватило дыхание, но постарался справиться с собой. Главное, цель ясна – к черту АИЗ! мне надо вернуться в прессу. В стране назревает что-то – что-то весьма важное и… интересное.
– Опять напортачишь что-нибудь и тебя снова выгонят, – вздохнула мама.
– Выгонят, если в местную газету идти. Надо на более высокий уровень выходить – Челябинск, Москва. Вон посмотрите – как здорово «комсомолка» пишет. Разве ей не нужны борзописцы с мест? Вы бы знали, как местные деятели партии боятся Реутова Виталия Петровича, а у него просто два журналиста из газеты «Правда» чаю дома попили случайно – и такой эффект!
Когда-нибудь, пообещал себе, стану настоящим журналистом и займусь серьезными материалами. Я прекрасно понимал, что ниже областной газеты соваться некуда – Увельский райком следит за мной тщательно. Сейчас, когда у меня появилось временное окно, надо попробовать написать несколько очерков и репортажей для областных газет и центральных. Пусть даже не публикации, пусть только контакт – письмо ответное, для кого писать, о чем и как. Я ни грамма не сомневался, что способен на заказные материалы – то есть писать не то, что думаю, а за что платят. Теперь я уже не считал это моральным и психологическим падением. Подобный шаг не в моем характере, но презирать себя за него не буду. С другой стороны, я себе плохо представлял, какие ветры откуда дуют, и что будет со страной через ближайшие два-три года.
Поздно вечером, чувствуя, что боль так и не угнездилась в ноге, предложил отцу:
– А давай выпьем.
Когда накрыли журнальный столик перед диваном в виду телевизора, я попросил:
– Мы завтра сгоняем с тобой в аптеку за костылями?
– Сгоняем.
Мне хотелось поговорить с отцом – показать ему, что я сломан, но не сломлен, что АИЗ – это бомбоубежище; я поднимусь оттуда и начну сам херачить своих врагов: я не смирился.
Отец налил и предложил чокнуться:
– Надеюсь ты знаешь, чего хочешь и делаешь.