Ратибор Южных Рысов
Шрифт:
– Не странники, а втеклецы! – с хохотом прервал меня мальчишка и зачастил: – Черный – черную ведет, черноту на плечах прет! Рядом чернота шагает и по торне пыль глотает!..
Присказки рыжего были невыносимо наглыми и почему-то смахивали на наговор. Будь я постарше тогда, поумней – не стал бы обращать внимания на подначку, а тут сразу же забыл о намерении быть сдержанным и тоже заорал в ответ детскую дразнилку:
– Рыжий – пыжий, конопатый, убил бабушку лопатой!..
Ну и так далее. Выдал дразнилку, полный набор, с некоторыми вариациями и добавлениями насчет рыжего внучка. В ответ парнишка сложил из пальцев правой руки кукиш и повертел им в моем направлении:
– Накось выкуси, черномазик! Все одно за тын не попадешь. И мы ишшо поглядим, как ты со сторожей здешней справишься!
Он вложил пальцы в рот и оглушительно свистнул. Со всех сторон раздался шорох, и мы оказались окружены сворой огромных лохматых псов, которые молча скалили двухвершковые клыки и медленно сжимали вокруг живое кольцо.
Таких псов мне не приходилось видеть. Слышать, конечно, слышал о породе велесовых псов, выведенных специально защищать кудесников во время странствий, но не думал, что они такие страшенные! Да таким страшилам степной или лесной бирюк на один зуб. О сопротивлении не может быть речи. Дернись, разорвут на клочки! А мальчишка, наслаждаясь нашим испугом, еще приставил пальцы к носу, издеваясь.
– Взять их, Серый, Каштан! Вывалять в пыли, может, чище станут. С-с-сю!..
И скатился с заборола башни за тын, будто его вовсе не было. А лохматые сторожа продолжали сужать кольцо… Глая по-прежнему ни на что не реагировала, и потому ничем не могла помочь. Семаргл в панике прижался к моим ногам, поджал хвост, но тоже скалил клыки на мохнатых великанов. А Питин наоборот, не спрятался в кузов, уцепился когтями крепче за подушечку на плече, выгнул спину и яростно зашипел на врагов.
Что еще сказать? Что у двенадцатилетнего парнишки душа юркнула в пятки – это понятно. Что удивлен таким приемом у врат велесовой твердыни – тоже. Не было никого, кто бы мог помочь – странно. Требовалось самому принимать решение, и я не выдержал, подстегиваемый страхом. Сосредоточившись, вызвал в своей памяти образ родового зверя рыса, усилием воли преобразовал его в зрительный Морок…
Для свирепых сторожей Велеса это должно было выглядеть так, что худой, загорелый до черноты подросток, вдруг исчез, а на его месте возник огромный разъяренный снежный барс, намного больше, чем в натуральную величину.
Барс – исполин в моем сознании поднял переднюю лапу, вооруженную ятаганами огромных когтей, уставился на псов пронзительно-желтыми глазищами, оскалил четырехвершковые клыки и оглушительно взревел…
Создание родового Морока для собачьих глаз получилось в этот раз необыкновенно легко и быстро. Словно помогал мне кто-то могущественный и… испуганный!.. С изумлением я вдруг понял, что возник не образ родового снежного предка, а нечто иное – черный как уголь зверь-леопард, именуемый Черной Пантерой Хиндустана или Африки. На мощной груди Морока красовалось белое пятно, совсем как у Питина! «Вот кто мне помог! – догадался я и мысленно подбодрил маленького союзника, – Давай, Питин! Покажем псярам, где раки зимуют!..»
Образа Черной Пантеры оказалось достаточно. Тем более что Морок вдруг раскрыл ало-знойную пасть, засверкал медовыми глазищами и плюнул в сторону поджавших хвосты собак клубом огненным! Нервы у псов Велеса не выдержали. Разом превратились в визжащих от страха щенков и удрали, оставив поле боя за Мороком.
Конец ознакомительного фрагмента.