Ратибор. Окталогия
Шрифт:
Перепуганная сельчанка чуть замешкалась, потрясённо разглядывая дело рук своих, затем развернулась и бросилась наутёк, но не тут-то было: подоспевшие дружки Торгвина сцапали-таки зазевавшуюся красавицу, при этом ошеломлённо разглядывая бездвижно лежащего приятеля.
– Он чего, я не понял, мёртв, что ль?.. – удивлённо прогундел Ральфир, озадаченно почесав свою пятую точку.
– Пока нет, но ему совсем хреново, это точно! – присевший над ним Хеннинг бегло осмотрел «загорающего» в кустах крапивы товарища по лиходейству. – Полагаю, до знахаря не донесём… Да и стоит ли? Черепок сбоку пробит… Он уже не боец… И не жилец! Уму непостижимо! – зло просипел он, поднимаясь. – От какой-то дурёхи с палкой так бездарно ноги протянуть, это не каждому дано… А мне теперь объяснять Анлафу, как такое
Хеннинг схватил за локоть вырывающуюся Оливену, одновременно другой дланью попытавшись сорвать со своей жертвы её и без того потрёпанное платье. Русая красавица попробовала вцепиться ноготками в наглую морду и этому мерзавцу, но он ударом ладони по лицу опрокинул её навзничь, после чего, стаскивая с себя штаны, зловеще прохрюкал: – Сейчас, девка диковатая, ты познаешь, что такое высшее наслаждение!.. Чего встали как истуканы?! – весь дрожа от нетерпения, раздражённо бросил он своим бойцам, довольно заржавшим, аки сивые мерины. – Держите её за руки и прижмите к земле, чтоб не брыкалась особо!..
– Если лягнёшь меня хоть раз, – наклонившись и доставая нож, тихо пробубнил Хеннинг, проводя лезвием стилета перед оторопелыми глазами беспомощной девчушки, – я тебе зенки с языком вырежу, а опосля заставлю их сожрать, даже не сомневайся!..
В этот миг пробивающиеся через кроны деревьев тонкие лучики плавно уходящего за горизонт солнца, озарявшие происходящее в лесной чащобе мерзопакостное насилие, заслонила огромная туча. По крайней мере, так показалось четырём негодяям. Когда же они осознали, что это отнюдь не туча, а чья-то здоровенная тень, оказалось уже слишком поздно; две могучие ладони протянулись сзади к голове Хеннинга и сильно, с характерным хрустом крутанули её так, что его удивлённая физиономия вдруг оказалась там, где только что находился его затылок. После чего обмякшее тело мучителя с невероятной силой было отброшено метров на десять назад, с глухим стуком впечатавшись в довольно крепкую сосенку. Та лишь жалобно застонала в ответ, качнув недовольно своей пышной кроной.
– Если вы ещё не молились сегодня своим богам, твари вонючие, так это зря, ибо в этой жизни, гады помойные, к ним уже и не обратитесь, обещаю! – Ратибор (а «огромная туча» оказалась не кем иным, как нашим рыжим витязем), гневно сверкая синими очами, сграбастал вскочившего было Понтуса одной рукой за горло, а другой – за пояс, легко поднял того в воздух да со смачным треском переломил позвоночник душегуба о своё колено. Ральфир, наконец, пришедший в себя от удивления, с воинственным криком взялся за топор и бросился на взбешённого рыжебородого богатыря, сделав, как быстро выяснилось, последнее в своей никчёмной жизни действие; спустя мгновение Ратибор, перехватив его лапу с колуном и тут же её сломав могучим рывком, достал из-за пояса нож и резким, мощным ударом вбил горе-вояке тесак прямо в пасть по рукоятку, тем самым прервав на корню раздавшийся сдавленный вопль незадачливого лиходея. Закатив свои ошалевшие зыркули, тот неуклюже завалился набок, пару раз ещё судорожно дёрнувшись, после чего затих навсегда. Последний из мерзавцев, Хальвдан, вскочил и помчался куда глаза глядят, вылетев аккурат на Соколиный тракт, до которого, как оказалось, было всего ничего. Ошалело уставившись на Мирослава с Емельяном, стоящих на тропке с лошадьми и холодно на него взирающих, он развернулся и помчался по дороге прочь, в сторону Бобруйской слободы. Но убежать далеко негодяю было не суждено; с характерным свистом прилетевший ему в затылок одноручный топорик сбил его на землю, расплескав мозги насильника по стезе птичьей и навсегда потушив свет в очах очередного подонка.
– Всё-таки мне боги должны будут, устанут расплачиваться! За то, что дарю этим нелюдям быструю смерть! Сварог, сотвори доброе дело, собери уж по миру суетному всех этих скотов смрадных, построй рядком и направь на меня, дабы я передавить их мог с чистой совестью, аки блошек зловредных!.. – угрюмо пробурчал вышедший из леса Ратибор, после чего бросил взгляд на княжьего племяша. – Емеля, чего там у тебя из тряпья твоего разноцветного с собой прихвачено, окромя дюжины-другой платков носовых? Рубаха? И штаны? По две пары? Отлично, запасливый ты наш! И как ещё сундук целый не взял в поход… Или телегу, чего уж мелочиться!.. Давай сюда и то, и то, да пошустрее! – молодой богатырь выхватил одёжку у бравого летописца, с немым упрёком на него уставившегося, и, вернувшись к нагой Оливене, сжавшейся в дрожащий комочек под кустом орешника, положил перед ней шаровары да рубашку Емельяна.
– Не бойся нас, родная, свои мы! Оденься, милая… – Ратибор отвернулся, дабы не смотреть на находящуюся в прострации, явно шокированную девушку, начавшую медленно натягивать на себя рубаху. – Всё позади уже, мы тебя не обидим, – глаза его всё ещё яростно полыхали. – Кабы мог я, девочка, поспеть бы хоть на пару минут раньше… Ты уж прости, что припозднился!.. Не сразу разобрал, откель крики разносятся…
– Всё хорошо… – Оливена, облачившись в разноцветные, вышитые вычурными узорами рубашонку да подштанники княжьего племяша, медленно подошла, тихонько положила ладонь на плечо Ратибора и робко заглянула в голубые очи рыжебородого великана. – Вы пришли вовремя… Не успели они!.. Ничего не успели!
– Ну, слава Велесу! – облегчённо вздохнул враз повеселевший исполин. Мрачное его лицо озарила широкая белозубая улыбка. – Это же просто отлично, что не опоздали!
– Да, мне тоже по нраву!.. Благодарю вас! – Оливена застенчиво улыбнулась в ответ, при этом совершенно очевидно пребывая в весьма огорошенном состоянии. Несмотря на жаркий июльский зной, её всю трясло. Пережитое не могло не сказаться на юной деве. Слегка запинаясь, она ошарашенно осмотрела тела напавших на неё негодяев, после чего тихо спросила Ратибора: – А вы кто такие и куда путь держите?
– Помощь мы, дорогая. Ваша, если что… В Бобруйскую слободу ковыляем, ты ведь оттуда? Письмишко-то отправляли в Мирград?
– Отправляли… – русая красавица удивлённо захлопала прекрасными очами.
– Ну так мы и подоспели! – хмыкнул довольно могучий великан.
– Вас же всего трое!..
– Не изволь беспокоиться по этому поводу, юная фея, – крякнул едко подошедший поближе, снедаемый любопытством Емельян. – Уверен, в подмогу хватит и одного этого рыжего шатуна, ибо он легко заменяет собой добрую ватагу ратников… Если не целое войско!
– Так, привал! – громыхнул Ратибор как отрезал. – Темнеть уж скоро начнёт! Емеля, тащи покрывальце! Вишь, колотит нашу новую знакомицу, э-э-э…
– Оливена меня звать…
– Вот, нашу новую знакомицу Оливену из Бобруйки! Будешь для нас просто Оливкой, не против? Нет? Хорошо… Меня, кстати, Ратибор звать, того русого меченосца, что разглядывает почившего в небытие последнего гадёныша на дороге, Мирослав величают… – рыжебородый богатырь бросил взгляд на своего брата по оружию, задумчиво осматривающего убитого викинга, и крикнул ему: – Друже, будь добр, когда закончишь любоваться немощными телесами этого дохлого таракашки, вытащи мой чекан у него из башки да давай сюда, коль там уж оказался… Так, о чём я вещал, отвлёкся… – могучий великан почесал бороду. – Мирослав, да… Ну а этот шелколюб носатый с конопушками, что сейчас бредёт к нам с одеялом, сам Емельян, собственной персоной… Недоносок и пакостник, каких поискать! Лишь бы потрындеть! Язык у него длиннее, чем хвост у лиса… Как начнёт трещать, аки сверчок за печкой, затыкай ухи, сразу предупреждаю! Практически женат, кстати, так что смотри не влюбись, а то он разобьёт твоё сердце!.. Этот прощелыга может, не сомневаюсь!
– Ну, Ратиборушка, благодарю на «добром» слове… – сконфуженно пробормотал подошедший Емельян, накидывая тёплое покрывало на плечи нежданной, всё ещё дрожащей от случившегося гостье, и дал ей отпить из бурдюка с родниковой водицей. – Ты прям как сестрица моя стал, рыжик… Лишь бы обгадить меня на людях…
– Когда ты, Емеля, в меня шуточки свои метаешь при толпе народу, это, значится, нормально, да? – дюжий воин недоумённо покосился на тут же смутившегося княжьего племяша. – А как в ответ прилетает фекалька, так сразу губу дуем? Ну-ну!..