Ратибор. Окталогия
Шрифт:
– Скорее уж тогда, не по доброй воле их выдернули из лачуги родной… – Ратибор неодобрительно взглянул на старосту, уговорившего своё пиво и принявшегося жадными глотками отхлёбывать из пузатого кувшинчика с вином. – А что там за тёмные разбойники какие-то? Поди, в лесу где ваши бравые охотники издалека увидели прикандыбавших в здешние края недобитков из варградской рати да приняли их за прислужников тьмы?
– От страха зыркули навыкате, вот и чудится бог весть чего… – едко хмыкнул Емельян, с интересом внимая рассказу Мизорада.
– Ну, это нормально… – Мирослав, умяв плошку щей, удовлетворённо откинулся к стене. – Не обделавшись, не насочиняешь…
– Да хотя бы и так! – горячо взвился вдруг
– И с кем же, позволь полюбопытствовать? – Ратибор вперил твёрдый взор в испуганную физиономию враз осёкшегося на полуслове Мизорада.
– Знамо с кем… – вдруг сразу сжавшись в дрожащий комочек, проскулил тоскливо их собеседник. – С тем самым мрачным волхвом, который вернулся!.. Со слугой самого Карачуна, Повелителя тьмы, морозов да вечного мрака…
– А-а-а-п-чхи!.. – Емельян вдруг чихнул на весь кабак так, что даже гул голосов в таверне мгновенно затих. – Ай-яй, не обращайте на меня внимания, – смущённо прогундосил он, неловко доставая из нагрудного кармана своей полосатой рубашки шёлковый платочек и смачно в него высмаркиваясь. – Это у меня чихуня проснулась, не пойму только на что… То ль на пух тополиный, что всё продолжает забиваться туда, куда не след, то ль на Карачуна и его служанок…
– Типун тебе на язык, дурья твоя башка! Ты кого служанкой назвал?! – раздражённо зашипел испуганный староста. – Самого Мельванеса?! Да он тебе за такое…
– Молодца, Емеля! – громогласно расхохотался Ратибор на всю корчму, заставив опять умолкнуть вновь нарастающий гул голосов в трактире. – Тёмная служанка, ха-ха! Надо взять на вооружение да метнуть в это седое дерьмецо при случае данную остроту… Если, конечно, речь идёт о нашем чёрном таракане… Представляю, как он покраснеет! Аль посинеет… Может, его даже удар хватит, и колдунишка тут же окочурится, но это было бы обидно! Есть охотка ему самолично дыню открутить!..
– Благодарю на добром слове, Ратиборушка…
– Это не отменяет того, что крапивой отхожу всё-таки… Для порядка!
– Фи на тебя, медвежонок!
– Вы что, умалишённые?! – тем временем Мизорад сначала озадаченно, а потом и вовсе сочувственно переводил взгляд с Емельяна на Ратибора. – Средь вас только Мирослав нормальный, как я погляжу…
– Не, мне так-то шутка про служанку тоже зашла, – русый мечник одобрительно хмыкнул, отхлёбывая при этом из кружки с квасом. – Я просто кумекаю над тем, как бы нам этого гада ползучего завалить без напряга особого, коли это всё-таки шалит тот самый кусок засохшей фекальки, про которого мы все думки думкаем тутова…
– Вы безумцы, я понял! – Мизорад угрюмо взирал на троих приятелей. – Ну да ладно, пошутковали и будет! Когда нам ждать остальных?
– Остальных?.. – Ратибор устремил вопросительный взгляд на местного градоначальника, озадаченно почесав при этом свою макушку.
– Ну да, остальных! Подмогу то бишь! – старейшина тихо икнул, принявшись уничтожать очередной кувшинчик, на этот раз с медовухой.
– Она перед тобой, подмога, ваша, то бишь! – ехидно передразнил Мизорада рыжебородый воин. – А ты кого ждал-то, я не понял? Всю рать мирградскую, что ль? Завтра подойдёт, ежели не заблудится… На пару с орлятами да поросятами, чего мелочиться! Ну а коль не объявятся медвежата, ждите ещё… Каждое полнолуние на седьмой ветке восьмого дуба, что строго к закату листвой произрастает, а на восход дуплом оборачивается, посадите часового, пущай высматривает… Меняйтесь регулярно! Как допелёхают помощнички, закидаем Мельванеса ромашками да какулями… Пущай нюхает эту смесь ядрёную! Я бы ему ещё горшок ночной на жбан натянул заместо тюбетейки! Думается, ему пойдёт!..
– Как бы ты не накликал на нас беды, здоровяк!.. – задумчиво молвил порядком уже захмелевший староста. – Я слышал о тебе, а многие из наших и видели в деле… Например, перед самой сечей с псами серыми. Ты ведь убил Лудогора на Алой поляне! А он очень, говорят, на колдуна знаменитого походил… Не к добру это, – ик! – ох, не к добру!..
– Вы сами-то наблюдали хоть мельком шамана проклятого, или всё это лишь домыслы по пьяной лавочке? – Емельян нетерпеливо заёрзал.
– Ещё чего не хватало! – крякнул испуганно Мизорад, нервозно оглядываясь. – Кто его лицезреет, до дому не возвращаются… Только лишь расплывчатые, странные тени в чащобах дремучих порой мелькают пред нашими очами светлыми…
– Ой, ну понятно!.. – презрительно фыркнул княжий племяш. – «Светлые очи», ты мухоморами, случаем, не балуешься? Что-то мне это смутно напоминает… У меня бабка после грибочков своих тоже могла с три короба насочинять! А уж если сверху ещё хмельком покрыть это дело… Или снизу… А без разницы, хоть с бочей! В общем, там, поди, и не такое может померещиться…
– Ты ведь Ратибор, не так ли? – в этот момент, бесцеремонно перебив пренебрежительное брюзжание Емельяна, перед столиком, где сидели друзья со старостой, возникла та самая компания, которую рыжебородый богатырь согнал с их насиженного места. Изрядно за это время налакавшись да пополнившись парочкой-другой крепких работяг, местные, видимо, под влиянием хмельных паров пришли показать нахальным чужакам, «кто в доме хозяин». Набралось новоявленных смельчаков аж целых девять человек, и они явно решили, что этого более чем достаточно, дабы покарать наглых столичных гостей. У некоторых в руках были дубинки, кои они многозначительно держали на виду. Видимо, для устрашения.
– Чего надобно, Веролюб? – Мизорад недовольно покосился на говорившего, предчувствуя намечающиеся неприятности. – Шёл бы ты на боковую…
– Я не к тебе обращаюсь, старче! – нервно взвизгнул тот в ответ враз умолкнувшему старосте, при этом сжимая в лапах где-то им добытую массивную ножку от стула. – Повторяю вопрос! Ты – Ратибор? – пьяные очи его при этом недобро сверкали, гневно таращась на молодого исполина.
– Допустим, – широкоплечий витязь удивлённо уставился на боевитого сельчанина. Был тот светловолос, росточка среднего, сложения приземистого, и покачивало его на пятках уже изрядно. – А ты с какой радости интересуешься? И что за тон? Чего, хвост ослиный, давно башкой дверь кабацкую не отворял? Так я восполню этот пробел в твоей памяти мигом! Единственное, если мимо врат промахнусь да в стену влетишь маковкой, уж не серчай особо… У Перуна в чертогах зато похмелишься задарма… Ну а мы тут на твои расплескавшиеся по полу мозги рыбку поудим утречком, если ты не против… Знаешь, как клевать будет? Ого-го!..
– Сейчас мы поглядим, кто ещё на чьи шевелюшки порыбачит! – Веролюб недобро оскалился, после чего сипло проорал на весь трактир: – Этот рыжешкурый медвежара, это Ратибор, слыхивали про такого?! Тот самый, за кочан которого три сотни дают! Золотом! Ну чего, братцы, желающих нет по-быстрому деньжищ срубить огроменных?! Поделим поровну!
– Во дур-а-а-ак!.. По-быстрому ты себе, буян медовушный, с братушками своими только проблем со здоровьем сейчас наживёшь, коли повезёт дуба не дать… – сокрушённо покачал русой копной Емельян, нарушив наступившую в «Пушистом хвосте» зловещую тишину. – Э-эх, сколько народу каждодневно у нас на Руси в чертоги к богам отправляется только потому, что под хмелем душистым бессмертными да шибко умными себя возомнили… Ратиборушка, я тебя прошу, будь с этими обормотами понежнее! Они проспятся и каяться поутру будут, уверяю!.. Ежели оклемаются, конечно, после знакомства с твоими тяжеленными лапищами…