Ратибор. Окталогия
Шрифт:
– Ты чего кумекаешь, что Святослав мог приказать Демидия того… ну, умертвить?!. – Мефодий, даже не став проверять, ничего ли не умыкнули его работники, перевёл огорошенный взгляд с двух полновесных горок солнечных кругляшей, разбавленных кольцами Козлокия и высыпанных Варнулом и Буславой на стол перед ним, на размышлявшего вслух дюжего ратника.
– Не, это вряд ли, они даже не знакомы были… Вроде! Да и смысл князю купца на вилы насаживать? Никакого… Но вот что-то разузнать и не поведать, ента Свят мог запросто… Оставить при себе, так сказать… С него станется! Жук хитрый и скрытный!
– По шее? Жуку? – слегка улыбнувшись, хмыкнул машинально Мефодий, но вновь споро принял серьёзный вид. – Надо бы найти того, кто учудил ента безобразное безобразие…
– А я чем, по-твоему, занимаюсь, а?! Всех причастных под кувалду пущу и напоследок попрыгаю на них не без удовольствия… Как только разыщу эту плесень смердящую! – недовольно проворчал Ратибор, облокотившись на правую руку. – Да только это не так просто, как кажется! Поди излови ещё этих поганцев… По норам забились и нюхальника наружу не кажут, опарыши несвежие!..
– М-дя, это проблема… – протянул разочарованно Мефодий.
– Угу, ещё какая! Но я найду того, кто ента сделал!.. Или тех, без разницы! И тогда эти помойные личинки сильно пожалеют, что на свет белый вылупились! – пророкотал на весь кабак могучий витязь, бахнув при этом по столу своим пудовым кулачищем. Монетки с перстнями лихо подпрыгнули на месте, издав глухой перезвон. Столешница жалостливо заскрипела, но могучую плюху кое-как выдержала, благо что сделана оказалась из доброго дуба.
– В этом я не сомневаюсь, друже… – Мефодий торопливо сгрёб широким хватом колечки с золотом, мигом припрятав их в выуженный не пойми откуда плотный холщовый мешок средних размеров. Трактирщик явно опасался, что второго мощного тумака рыжего воина стол может и не выдержать; ползать же самому на карачках по полу, собирая драгоценный металл, аль заставить опять заниматься этим Буславу с братом ему определённо не особо улыбалось. – Но у нас ещё одна неприятность имеется. Как и гутарил Козлокий, охотники за головами к нашей сведущей в лечебных делах бабулечке в гости без приглашения хаживать стали… Я предлагал Благане помочь: раскошелиться на охрану аль с местными караулить денно и нощно возле её халупы поочерёдно, так она ни в какую! Лишь язвительно рассмеялась мне в лицо, упрямица вреднючая!.. А меж тем закемарит вот так на крылечке, в кресле-качалке своей блаженствуя, и не почует приближения отребья какого… Не приведи Сварог, конечно! Но случись чего с ней, я себе не прощу…
– Покамест Благана получше меня справляется с гостями нежданными, но ента отнюдь не значит, что помощь ей не нужна! Хотя сама она, конечно, не сознается в этом никогда… Так мы нашу защитницу в известность ставить и не будем! В общем, отчаливаю я сейчас в Мирград, – угрюмо пробасил Ратибор. – Там сыскать мне надобно одно чучело огородное по имени Плавудир. Вроде причастен данный дерьмоглот к печали нашей общей; посредничать удумал в этом мерзком дельце… Посему спросить с душегуба надобно по всей строгости: кто заказал нашу общую знакомицу, как отменить и где прикопать телеса… Его телеса, естественно… В принципе, последний вопрос лишний; много чести для этого навозника в земле покоиться! Лучше поросят, вон, подкормим… Они страсть как негодяев лопать любят, уверяю!..
– Я могу чем-нибудь помочь? – Мефодий выжидательно уставился на своего могучего собеседника.
– Можешь, – не стал отказываться от предложенной помощи Ратибор. – Как раз на дело доброе цацки с золотишком этого разношёрстного павлина пустишь…
– Чего надо-то? – нетерпеливо крякнул кабатчик. – Всё, что в моих силах…
– Избушку подлатай старой пигалице. А то совсем её перекосило… Лачугу, в смысле! Вся скрипит, ибо древняя, как будто не одну сотенку разменяла. Того и гляди дунешь, и усё развалится… Крыша наверняка прохудилась, тоже заделать надобно, ибо ветра по чердаку гуляют знатные… – Ратибор едва заметно ухмыльнулся. – Это я сейчас опять же про хибарку, ежели что…
– Понял, – Мефодий улыбнулся себе в бороду, – сделаем!
– А будет упрямиться да кочевряжиться, скажешь ей, что коли тянуть с ремонтом удумает и далее, рухнет черепичка прям на её склянки с книжулями бесценными и канут в Лету так старательно собираемые всю жизнь знания со снадобьями… Должно сработать! Ибо если молвить сей колючей каркуше, что мы затеяли эту круговерть канительную ради того, дабы она сама пострадать не имела возможности… Боюсь, Благана может в ответ и чирей на носу наколдовать в отместку за то, что время её драгоценное отнимаем всякими глупостями…
– Придумаем чего-нибудь, как уболтать нашу целительницу! – Мефодий осклабился. – Чай, не первый год знакомы; найдём уж подходец! Может быть…
– Вот и ладушки! Удачных поисков! Изба волшебницы на тебе! – Ратибор поднялся, бросив на стол один золотой. – За Балагура, что у тебя в стойле пару дней уж отдыхает, да за завтрак сытный. Ну и за припасы в дорогу. Хватит?
– Более чем, – кабатчик охотно сграбастал ценный кругляшок. – Но ты мог бы и не башлять из своих. С перстней толстосума столичного за траты расплатиться…
– Это на домишко Благаны, – молодой богатырь нахмурился. – Смотри не промотай на ерундень какую! Я ведь проверю!
– Да что ты, что ты!.. – Мефодий аж побагровел от возмущения. – Усё в лучшем виде поправим, сварганим, подлатаем да покрасим…
– Совсем уже эти столичные ополоумели, с конями балакают! – в этот миг, переговариваясь между собой, в таверну ввалились Збигнев с Будиколом, двое местных жителей среднего возраста и обычной, неприметной внешности, держащих в Зябкино по небольшому хозяйству со свиньями, козами, курами да парой-другой молоденьких дойных бурёнок.
– Меф! – крикнул тот, что пониже, Будикол, и настороженно покосился на могучего воина, обернувшегося на скрип входной двери. – У тебя в конюшне какой-то умалишённый боров в богатых радужных тряпках у доброго вороного скакуна прощение просит! Из столичных торгашей, что ль? Все они там с тараканами в башке!.. Пригласил бы ты этого купчишку к знахарке нашей, будку наплечную проверить на предмет сквозняка… Кажись, его знатно заштормило! – местные отрывисто загоготали, плюхнувшись за один из столиков. Первые посетители пожаловали в трактир. Не считая, конечно, Ратибора и Козлокия с его прихлебателями.