Ратник
Шрифт:
— Слушайте, а травники у вас в городе есть? — сменил тему Даниил Романович.
— А что случилось?
— Да у меня пара воинов животом всю дорогу хворает.
— Есть у нас один травник. Православный. — улыбнувшись, произнес священник.
— Да ты что? — не поверил брат царицы.
— Так и есть. Сейчас я пошлю за ним. Он и посмотрит твоих людей. Божился, что в травах добро разбирается и неплохо лечит хворь живота.
— Ну и славно, — кивнул Даниил, вставая с лавки.
Потянулся. И пошел на улицу — подышать свежим воздухом…
Травник-Иван,
Но обошлось.
Пришел.
Проводили к болящим. И завертелось.
За этой суетой он как-то не заметил, как в помещение, где он работал, зашел Даниил Романович. И какое-то время за ним понаблюдал. Молча. Посмотрел. Послушал. И не задавая никаких вопросов вышел.
— Это кто? — спросил он у отца Афанасия на улице.
— Травник наш, Ивашка.
— Ивашка, значит. Лях?
— Сказывает, что жил в коронных землях. Но бежал от папистов.
— Ты бы присматривал за ним.
— Так я его у себя и поселил, чтобы приглядывать.
— Добре, — кивнул Даниил Романович и отошел в сторонку. Где остановился и уставился на красное закатное небо.
— К ветру, — тихо произнес, подошедший ближе воевода.
— К ветру, — кивнул брат царицы.
— Не понравился, гляжу, тебе наш травник.
— Он не травник.
— А кто?
— Не знаю. Чую я в нем подвох.
— Пригляжу, — степенно наклонившись, произнес воевода.
— Пригляди, — согласился Даниил Романович и выплюнул травинку, которую до того жевал.
После чего потер лицо руками и тяжело вздохнул.
Когда его сестрица направляла поглядеть, он в серьез эту задачу не воспринимал. Слухи он, конечно, слышал. Но слухи — это слухи. Нередко — обычные политические игрища. А тут, подойдя поближе, Даниил понял, что все ни разу не просто. До жути… до мурашек странный Андрей. Его супруга, ему под стать, хоть и не такая деятельная. Но ей простительно — баба. А теперь еще и этот травник. Даниил мог об заклад биться, что он такой же травник, как и снегирь или козлик. Да, в травах, вероятно разбирался. Но разве это его ремесло?..
Параллельно разворачивались события и в старом подворье Петра Глаза, что отошло его брату. Туда заявились родичи Андрея дабы поспрошать и разузнать, чего это их малолетний неслух тут творит. И чем больше они слушали, чем чаще спрашивали, тем сильнее сбивался их боевой запал. Они ведь шли приструнить парня. Поставить на место. Ибо шума от него стало слишком много. А теперь, под вечер, сидели пьяные и растерянные. Не уверенные в том, что им вообще теперь делать. И их ли Андрей родич…
— И что вы кукситесь? — икнув, спросил Спиридон.
— А чего радоваться? Внучок то мой тю-тю. Издох выходит.
— Как и племяшка моя. Ну так и что? Они не отказываются от нас.
— Что значит
— Слухи слухами, но ни Андрей, ни Марфа ни разу их не подтвердили. Андрей по осени, кстати, обещал подарить нам с Данилой хорошую броньку. Так что вы не спешите слова говорить обидные. Родич он или нет, но ведет он себя правильно и своих не забывает.
Все гости из Коломны переглянулись.
— Броньку, говоришь, добрую? — переспросил дядька Фома.
— Вроде той, которая на нем. Она и стрелу держит хорошо, и саблю, и даже копье не так легко ее терзает. Можно Устинку позвать или Кондрата. У них она есть. Глянете.
— Ну что же, дело хорошее, — кивнул первый дед, явно разгладившись ликом.
— Добре, что своих не забывает, — согласился с ним второй дед…
[1] Здесь для удобства читателей дается летоисчисление в привычной для читателей форме.
Часть 3. Глава 5
Глава 5
1554 год, 30 июля, Рим
Отец Доминик вошел в помещение и с нескрываемым уважением поклонился. Генеральный настоятель ордена Иезуитов Игнатий де Лойола был уже стар, но все равно занимался делами. Хотя времени каждая безделица отнимала у него с каждым годом все больше и больше.
— С каким делом ты пришел? — устало спросил Игнатий, после формальных слов приветствия.
— Брат наш во Христе, Станислав Гозий[1], что стоит при короле Польши и Великом герцоге Литовском, сообщает важную новость о возрождении у схизматиков древней ереси. И просит помощи добрым советом.
— Что за ересь?
— Оригена.
— Брат мой, не отнимай мое время попусту. Я уже стар. Говори по делу. Рассказывай, что они учудили.
— В Московии болтают, будто бы давно преставившийся старинный герцог воскрес для защиты их от тартар…
Это не опечатка и не шутка.
В средневековое европейское мышление слово «тартары» и «Тартария» прочно прошло в конце XIII века в новом смысле. И держалось там довольно долго. Конечно, до вторжения кочевников слово «Тартар» не было чем-то необычным для средневековых европейцев. Так они называли самые глубины ада, а не загробный мир в целом, как во времена Античности. Однако они настолько ужаснулись диким ордам степняков, что посчитали, будто бы они вышли не иначе как из ада, из самых его глубин. И спроецировали это название на них, благо, что имелось определенное созвучие.
Эта специфика мышления породила и интересное словоупотребление, и даже карты, в которых присутствовала некая Тартария. Что приводит горячие головы отдельных горе-исследователей к совершенно комичным выводам о существовании такого государства.
Нет, все было и проще, и банальнее.
Слово «Тартария» заменило «terra incognita» в ментальности европейцев, применительно к Азии. Иными словами, выступало этаким синонимом «жопы мира» с наличием там безусловного прохода в ад. По которому оттуда и были исторгнуты дикие кочевники. Ну а как иначе?