Уснула древняя столица,У храмов крыши серебря,Уснули здания и лицаВ сухих морозах декабря.В комфорт уж птицы улетели,Оставив вековой покой,Взамен бураны и метели,И липы с веткою нагой.Усталый дворник тихо плачет,Невольно вспоминая жизнь,Невдалеке, совсем иначеДевчонка со снежком кружит.Пестрят и шубка, и сапожки,И смех как пестрая свирель,Ей словно холодно немножко,А город знай поддал метель.Спрямился дворник, выгнув спину,В душе его вдруг рассвело,Он словно вспомнил ту картину,Где детство все его прошло.Седой и доброю улыбкойСвое он сердце озарил,И словно не сама, так шибкоСнежком от девки получил.Несло его сознанье времяВ лихие снежные года,В
начало жизни, там, где бремяЗабот всегда твердило: «Да».Но дворник жизнь свою иначеНе согласился бы прожить.Пускай сегодня он поплачет,Ничем грехи не отмолить.Он помнит все еще девчонку,Что много лет тому назадСмеялась так же, очень звонко,В нее влюбился наугад.Он вспомнил, как бывал повесой,Как от семьи стремглав бежал,Как пил, как ангелом и бесомСо дна себя он доставал.Шепча привычную молитву,Старик метлу свою обнял,Снежком девчонка с сердцем битвуСвершила. Ту, что проиграл…И вот уж двое безмятежныхСреди столицы, к холодам,Сбивая лед с домов заснежных,Летят к судьбе своей ветрам.
Колыбельная
Смиренной трусости покойНе мил, не сладок, непривычен,Команды не было: «Отбой!»,И мир мне крайне симпатичен.Людей навязчивые взоры,Спонтанной мудрости роса,Средь женщин будничные ссоры,Мужчин наветы за глаза.Ты, мир, бескрайне интересен,Спокоен, бережлив и чист,Вселенской мудрости и песенТы полон. Хоть и эгоист.Ты назначаешь и свергаешь,Пугаешь страны и стада,Ты с нами словно бы играешь,Заставив вновь услышать: «Да».Да, все почти в богов мы верим,Да, мы боимся пустоты,Путь до которой мы не смерим,Но ту, что нам готовишь ты.Да, ты слывешь гостеприимным,Для искренних, и для господ,И да, быть можешь ты противнымДля них же, и наоборот.Да, ты слегка непредсказуем,Земля застряла в небесах…Где, вопреки нашим раздумьям,Ты судишь на моих глазах.Ты слишком слаб и скоротечен,Чтобы кого-то вдруг гневить,Ты слишком скуп и столь беспечен,Что можно без тебя прожить.Презрев завистников и славу,Устав от праздников и лжи,Приняв смиренье как забаву,Отдав любовь, ты лишь скажи.Как скоротечен, так всевластен,Как зол, так и в стихах хорош,Ты, мир, лишь тем уже опасен,Что слабым не подкинешь грош.
Неприкаянные
Промчалась мимо волчья стая,Не псы, не гончие, а черти,Они не станут, предавая,Служить добру, лишь только смерти.Волков следы на снеге липкомСковал мороз, словно играяСо всеми, кто клянет ошибку,Кто не боится этой стаи.А серые, что на рассветеНеслись на запах свежей крови,Боятся, что их не приметят,И трусят, что их только трое.Бегут они, как ветер в стужу,Несутся, лютые, во вьюге,Им жертвенник совсем не нужен,Им бок оленя дай упругий.Мчит, знай, на север эта тройня,Инстинктом, голодом беснуясь,Им север нужен, там лишь бойня,Им сытно там лишь обоснуйся.Волкам готово волчье счастье,Там кровь кипит на свежей туше,Но север, он уж в чьей-то власти,И серый гость ему не нужен.Ослабив ход, оскал голодный,К земле приникла волчья тройка,Навстречу, речкой непригодной,Охотники, кричат: «Постой-ка!»Прервался бег безликой стаи,Их север встретил неуклюже,Охотник, дробью кость ломая,Им объяснил: он им не нужен.
Замкнутый круг
Навру себе я, озираясь,Представив стены и мечты,В одни стою я, упираясь,Другие, верно, даришь ты.Тайник надежд, родник проклятий,Чертами строгими пленив,Ты словно ждешь, что умирать яВновь стану, лишь тебя простив.Я побегу от воскрешенья,От боли муторных зарниц,И вновь – портрет твой в умиленьеНа задней стороне ресниц.Глаза прикрыв, я успокоюсь,Сквозь сон почувствовав тебя,Твой стан, и нежность рук, и голос,Твой редкий вздох внутри меня…Но звезды могут оглянуться,И на заре открыв глаза,Секундой лишь я прикоснутьсяМогу к тебе, пока в слезах.Мои мечты – моя оплошность,«Бесценной» верности под стать.Нельзя, уснув, проститься с прошлым,Проснувшись – в будущем пропасть.
Оптимист
Я вечно буду виноватымСудьбой навязчивых идей.И в самомненьи непредвзятом,И в мненьи близких мне людей.Моей виной утешат горе,Иные – славу обретут,Грехов во мне отыщут море,Поскольку сами в них живут.Моей тоской прикроют лицаШуты, злодеи, палачи,А если с ними смех случится,Они лишь крикнут: «Не молчи!».Потребуют с меня оплатыЗа нежеланье быть собой,Я улыбнусь – мне ждать расплатыЗа дерзость обрести покой.
Осадки
Шел снег. И было грустно мне,Как жмет в минуты сожаленья,Как страх приходит лишь во сне,Как с болью рвется в пробужденьи.Шел снег. С заоблачных высот,Скрывая грязь и бездорожье,Легко ведя на эшафотТех кто уж смог. И тех, кто сможет.Шел снег. При ласковой луне,Что сатанеет от безволья,Луне, что видится в окнеЛишь одиноким, не застолью.Шел снег. Он шепотом веснеВсе говорил идти потише,Чтоб шум от будничных изменСтал для зимы совсем не слышен.Шел снег. Не ведая примет,Не разбирая направленья,Он словно дал себе обетПредать обманы все забвенью.Шел снег. А я, как обомлев,Стоял, внимая красоте,Простить, забыть я не сумев,Бежал сквозь белый дым к мечте.Шел снег. Нетороплив был бег,Мечта надеждой притворялась,Что не прощу себе я век,Где что мечталось, не сбывалось.
[2]
X
Без страха мы безоружны перед природой. Без смелости – перед Богом.
X
Не совершать свои ошибки невозможно. Поэтому я тщательно слежу за их разнообразием.
X
Несчастнее людей, лишенных совести, только люди, лишенные фантазии.
X
Жизнь мы обязаны любить, ведь она – всего лишь плацебо смерти.
X
Жадность – ненависть к другим. Зависть – ненависть к самому себе.
X
Ни одно место так не красит человека, как покрашенная скамейка. И ни один человек так не красит место, как я после слабительного.
X
Не бывает полезных знакомств. Бывают только искренние симпатии либо навязанная дружба.
X
Плохое воспитание – избыток заботы. Равно как и плохое образование.
X
Чтобы удовольствия от жизни приносили радость, я всю жизнь смотрел в лицо неприятностям…
X
Красивый человек – наследие генофонда. Красивая женщина – совершенство природы.
Человек без судьбы
Он призрак. Он таит в себеПрошедших лет простую радость,Он благодарен той судьбе,Что все еще ему осталась.Он вспоминает те мечты,Которыми обогатился:Любить ее до простоты,Знать, что с ошибками простился.Его уж нет, он привиденье,Он слепок детства Бытия,Где он в навязчивом сомненьиВсе смысл искал. Почти как я…Он – миф. Часов очарованье,Что к будущему нас влекут.Почтив секунды ликованье,Миф в вечность шел, куда зовут.Где он со страхами простится,Где будет он опять смешон,На чью-то красоту польстится,И вечно будет в ней влюблен.Он – призрак. Жертва ожиданья,Земных хлопот пустой продукт,Ни счастья он, ни состраданьяНе знал. Нигде его не ждут.Он раздражает легкой жизнью,Презреньем к славе и к богам,К безумным тризнам и унынью,К привычкам пить по четвергам.Его удел – лишь сожаленье,Что время сыплет свой песок,Не предаваясь наслажденьюИспить из жизни хоть глоток…
Ей стало девяносто три
Простое: «Я не позабуду», —Душой наивно вдруг твержу.Когда-то: «Больше так не буду», —Бубнил. И этим дорожу…Откуда боль, откуда – радость?За то, что в шумной пустотеТак много памяти осталосьК твоей волшебной красоте.И к красоте твоей улыбки,И к строгим ноткам голосов,Которыми ты «очень шибко»Учила не бояться слов.Учила жить, «и не вертеться»,Желала света и любви,Просила к той лишь присмотреться,О ком готов всю жизнь молить.Ты вспоминала и вздыхала,Тебе судьбой была данаТакая жизнь, что очень малоВ ней было нас. Но вот одна…Одна решенья принимала,Одна терпела свою боль,Одна меня ты понимала,Одна… Но были мы с тобой!С высоких праведных небес,Из-под седого небосвода,Ты видишь наших судеб лес,И знаешь, в чем наша природа.А знаешь, точно понял я,Сейчас вот: «Слезы подотри», —Сказала ты. Уход приняв,Ты с нами. В девяносто три.
Будем жить
Как жизнь сложна, так смерть проста,Душа невинна, улетая.Что хитрый, негодяй, простак,Все равноценны, погибая.Но люди, что остались жить,Необратимо умирая,Что смогут душам предложить,Тем, что уходят, улетают?Всесильной памяти кусок,Листок со строчками прощанья…Чуть больше стал я одинок,Бледнеют жизни обещанья.Сложнее верить мне, что учишь.Пустое… Тень сомнений, сгинь!Ты, Боже, забираешь лучших,Чтоб худшим не облегчить жизнь.