Рай для закалённых
Шрифт:
А другой? Выбор у меня невелик. Это точно не может быть Игорь - вот и всё, в чём я уверена.
– Кому, кроме Микаэля, ты обещал мою руку?
Папа слегка напрягся.
– Линсею, твоему опекуну.
На Кастора-то что нашло?!
– Милая, это же тебя ни к чему не обязывает...
Мне стало смешно.
– Что ты, пап, ты же дал обещание - разве я могу тебя так подвести! Выйду за обоих.
Папа посмотрел удивленно, но, решив, что я шучу, успокоился.
– Как ты узнал, что я здесь?
– Из твоего досье, конечно. Я каждый день его просматривал.
Досье? А, в базе данных о нашестранцах! Хочется надеяться, что туда попадает только официальная информация...
– Я не в первый раз в больнице. Раньше ты не приходил.
Он медленно кивнул:
– Да. Раньше я ждал, что ты меня позовешь.
Он на самом деле это сказал? Он всегда был прям, честен, открыт, но никогда не был сентиментален. То, что было между нами, никогда словами не определялось.
Он наклонил голову и уперся взглядом в пол. Произнес задумчиво:
– Ждал, когда моя маленькая дочка протянет ко мне руки и крикнет: "Папа, помоги!"
Не ударилась ли я головой и не получила ли слуховые галлюцинации в качестве бонуса за потерю ног?.. И при каких обстоятельствах я протянула бы к нему руки, умоляя помочь?
– Пап, я выросла, - осторожно напомнила я.
– Мне не нужна твоя помощь, мне нужно знать, что ты у меня есть.
На секунду его взгляд остекленел, а затем удивленно поднялся к моему лицу.
– Но... разве это не очевидно?
Кажется, его отстраненность получила объяснение.
– Что ты бы обрадовался, если бы я после заседания комиссии по делам несовершеннолетних пришла домой поболтать с тобой за жизнь? Нет. Не очевидно.
Папа растерянно потер подбородок.
– Разве решение какой-то комиссии может изменить отношение отца к дочери?
– Ты уехал, не сказав мне ни слова.
– На нас все смотрели. Я чувствовал себя актером на сцене, но не хотел играть.
Кастор так и объяснил его отъезд.
– А я увидела, что ты согласен с комиссией, и больше не хочешь быть моим отцом...
Папино лицо стало виноватым.
"Лора!"
Это Кастор. Виновник всех моих бед. Даже не так: их автор и режиссер.
"Что ты собираешься делать с моей рукой?"
Несколько секунд замешательства.
"Я обещал тебе правду, когда дело закончится. Оно закончилось".
"Хорошо или плохо?"
"Как планировалось. Взрыв и ваши с сестрами увечья - это то, что план не предусмотрел".
"Дерьмовый из тебя стратег".
"На твоем месте я бы тоже так думал. Но мы предотвратили убийство Президента и пять террористических актов, поэтому операция признана успешной".
"Ты же сам их организовал!"
"Нет, проконтролировал. Чтобы они, упаси боже, не удались".
"А откуда узнал?"
"Давай я расскажу по порядку".
– Мне сказали, что ты помогла остановить диверсантов, - вдруг сообщил папа.
– Поэтому государство наградит тебя за перенесенные страдания.
– Чем наградит?
– охрипшим от удивления голосом спросила я.
Папа точно не знал. Он дернул бровью и предположил:
– Вроде, деньгами.
Было бы здорово. Я смогу спроектировать дом для себя и оплатить его строительство. Теперь знаю, чем займусь в больнице!
"Ты не много на себя взял? Или антитеррористическая деятельность входит в компетенцию экзекутора?"
"Не входит. Я много на себя взял, потому что не собираюсь быть экзекутором всю жизнь. Следующий этап - дипломатия, а потом я стану следующим Президентом".
Боюсь, я утратила контроль над своим лицом в тот момент, и оно слишком явно стало ошеломленным.
– Что случилось?
– забеспокоился папа.
– Тебе больно? Ты вспомнила что-то важное?
– Да, - поспешно ответила я, действительно вспомнив кое-что важное.
– Я ждала маму.
Папа резко встал и, пряча от меня глаза, сделал несколько шагов вдоль стены.
"А Президент знает?"
"Конечно. Я просто пришел к нему и сказал, что хочу стать его преемником, а он перечислил навыки, которыми я должен для этого обладать".
"Похоже на иронию".
"Похоже. Но он был серьезен. Он вызвал меня к себе, когда моих родителей арестовали, и дал задание их спасти. Он обещал подстраховать меня, если не получится, но я понял, что должен сделать это сам. Я сделал. Я проник в тюрьму под легендой и заморочил головы всем, кто попался на моем пути. Нас выпустили без препятствий в полной уверенности, что приговор приведен в исполнение. Это впечатлило Президента".
– Лора, - хрипло произнес папа и резко повернулся, с неизъяснимой жалостью глядя на меня.
– Мама умерла.
Что-то внутри меня превратилось в большой холодный камень, а в следующую секунду по телу разлился невыносимый жар, схлынувший мгновенно, но оставивший после себя противную нудную боль.
– Когда?
– беззвучно спросила я.
Папа услышал.
– Пятнадцать... почти шестнадцать лет назад.
И пустота в голове...
– Она ехала с работы, сама вела машину, и что-то случилось... Она потеряла сознание, не успев затормозить. Машина врезалась в огромный грузовик, стоявший на перекрестке. Она погибла мгновенно...
Врезалась. В грузовик.
– Ты была совсем малышкой, не поняла ничего, а Саше я не знал, как сказать. Я не смог. Я сказал, что маме пришлось уехать, и даже письма ему писал от ее имени. Со временем он привык, что ее нет рядом, а потом как-то все выяснил.
– Папа!..
– из глаз брызнули слезы.
– Почему ты никогда мне этого не говорил? Я же всю жизнь ее ненавидела, считала, что она меня бросила!
Он растерялся. Таким жалким и виноватым я его не помнила.
– Лора... Я и предположить не мог, что ты переживала. Ты ни разу не поднимала эту тему. Лора, мама обожала тебя, она жила тобой и Сашей!..