Рай и ад. Великая сага. Книга 3
Шрифт:
Знания Дезмонда о танцах были широки и разнообразны. Он видел, как двое мужчин танцевали на доске, поставленной между двумя бочками, пока один из них не падал. Наблюдал уходящие корнями в Африку танцы рабов, когда негры выделывали замысловатые коленца под аккомпанемент трещоток, сделанных из костей какого-нибудь животного, или скрежещущих железок, скрепленных вместе. Плантаторы обычно запрещали рабам пользоваться барабанами, так как опасались, что с их помощью негры смогут передать друг другу тайные сигналы с призывами к бунтам или поджогам.
Дезмонд давно мечтал приобрести портрет Томаса Д. Райса, великого белого актера, который
Его вселенная разбилась с первым пушечным выстрелом по форту Самтер. Дез сразу записался в «Стрелки Пальметто», отряд, созданный его лучшим другом капитаном Феррисом Бриксхэмом. Из восьмидесяти человек, вступивших туда в самом начале, в апреле этого года в живых осталось лишь трое, после того как генерал Джо Джонстон окружил остатки армии конфедератов возле Дарем-Стейшн в Северной Каролине. В ночь перед капитуляцией какой-то сержант-янки с четырьмя своими солдатами схватили Деза и Ферриса, когда те искали пропитание, и жестоко избили их до потери сознания. Дез выжил, Феррис умер у него на руках через час после того, как офицеры сообщили о капитуляции. У Ферриса остались жена и пятеро маленьких детей.
Озлобленный, Дез Ламотт вернулся в Чарльстон, где его восьмидесятипятилетний дядя сообщил, что Салли Сью умерла в январе от пневмонии и постоянного недоедания. И как будто всего этого было недостаточно, весь род Ламоттов еще и опозорили члены другой семьи, жившей на берегах Эшли. Этого Дез уже не смог вынести и очень серьезно заболел. Почти целый месяц он провел как в бреду и ничего не мог вспомнить из того времени. Ухаживали за ним пожилые родственники.
И вот теперь он ехал на муле через солончаки, надеясь найти своих старых клиентов из прошлого или людей, кто мог в это тяжелое время позволить себе оплатить уроки для своих детей. Но никого не нашел. За ним ковылял его босой пятидесятилетний слуга, страдающий от артрита негр Джуба; у рабов это имя означало «музыкант». После войны Дез подписал с Джубой пожизненный контракт о персональной службе. Джуба был до смерти напуган новообретенной свободой, обрушенной на него легендарным Линкумом, и с готовностью поставил крестик на бумаге, которую не мог прочитать.
Джуба шагал в лучах солнца, положив одну руку на круп мула, на котором ехал человек, одержимый только двумя стремлениями: снова вернуться к любимой профессии, отнятой у него янки, и отомстить любому из тех, кто был виноват в его бедах, бедах его семьи и его родины.
С этим человеком и предстояло встретиться Куперу Мэйну.
Через впадину в солончаке лежал настил из желтых сосновых досок шириной тридцать дюймов, иначе здесь было ни пройти, ни проехать.
На сухом холмике, футах в двадцати от переправы, лежал аллигатор, греясь на солнышке. Аллигаторов в прибрежных солончаках хватало. Этот был взрослым – двенадцать футов в длину и весом фунтов пятьсот. Потревоженный людьми, он скользнул в воду и затаился, только глаза без век торчали над водой, выдавая его медленное продвижение в сторону настила. Иногда аллигаторы могли быть опасными, если чувствовали сильный голод или угрозу от другого животного или от человека.
Купер его заметил. Он боялся аллигаторов, хотя видел их с самого детства. Иногда в ночных кошмарах ему снились их челюсти с длинными рядами зубов. Глаза подплыли ближе, Купер вздрогнул, но они вдруг погрузились под воду, и аллигатор уплыл прочь.
Молодой мужчина с рыжей эспаньолкой показался Куперу смутно знакомым, но он никак не мог вспомнить, где его видел. Вдруг он услышал с другого конца настила громкий голос:
– Уступите дорогу!
Раздраженный жарой, Купер начал было:
– Не вижу причины…
– Повторяю, сэр, уступите дорогу.
– Нет, сэр. Вы дерзки и самоуверенны, и я вас не знаю.
– Зато я вас знаю, сэр. – В глазах мужчины горел сдерживаемый гнев, но голос звучал спокойно, даже любезно, и это несоответствие заставило Купера занервничать. – Вы мистер Купер Мэйн, из Чарльстона. «Каролинская морская компания», плантация Монт-Роял. Мое имя Дезмонд Ламотт, сэр.
– Ах да… Учитель танцев. – С этими словами Купер решительно пустил клячу дальше по настилу.
Это вызвало эффект спички, брошенной в сухую траву. Дез тут же погнал своего мула вперед. Копыта гулко застучали по дереву. Мул испугал лошадь Купера, она шарахнулась в сторону и упала. Купер извернулся в воздухе, чтобы его не раздавило ее весом, и плюхнулся в мелководье рядом с ней, потом кое-как поднялся, целый, но весь измазанный в скользком иле.
– Да что с вами такое, Ламотт?
– Бесчестье, сэр. Бесчестье, вот что такое. Или в вашей семье уже забыли, что такое честь? Это понятие нематериальное, как солнечный свет, но от того не менее важное для жизни.
Мокрый с головы до ног и уже начинавший дрожать, несмотря на жару, Купер подумал: а все ли в порядке с головой у этого человека, может, он из один из тех, кого искалечила война?
– Клянусь Богом, я не понимаю, о чем вы говорите!
– Я говорю, сэр, о бедах, которые члены вашей семьи принесли моим родным.
– Я не сделал ничего плохого никому из Ламоттов.
– Зато другие, носящие вашу фамилию, сотворили греховные вещи. Вы все запятнали честь рода Ламоттов, позволив полковнику Мэйну наставить рога моему кузену Джастину. А перед тем как я вернулся домой, ваш беглый раб Каффи убил другого моего кузена, Фрэнсиса.
– Говорю же вам, лично я не имею к этому отношения…
– Мы держали семейный совет – те из нас, кто остался в живых, – перебил его Дез, – и я рад, что встретил вас здесь. Это избавляет меня от необходимости разыскивать вас в Чарльстоне.
– Зачем?
– Сообщить, что Ламотты решили вернуть долг чести.
– Не говорите ерунды. Дуэли запрещены законом.
– Я говорю не о дуэли. Мы воспользуемся другими средствами, в то время и в том месте, какое выберем сами. Но мы отдадим этот долг.