Рай и ад. Великая сага. Книга 3
Шрифт:
Купер потянулся к уздечке мокрой лошади. Ему хотелось поднять на смех этого безумца, но его остановило выражение глаз Ламотта.
– Мы поквитаемся с вами, мистер Мэйн, или с черномазой вдовой вашего братца, а то и с вами обоими. Будьте уверены.
Он поехал дальше, копыта мула грохотали по дощатому настилу, как выстрелы. Добравшись до твердой земли, он двинулся вперед, ни разу не оглянувшись. Сутулый слуга тащился следом.
Купер снова содрогнулся и повел свою лошадь из воды.
Позже тем же вечером, в своем доме
– Он не шутил! – рассердился Купер. – Ты его не видела, а я видел. Не все вернулись с войны в здравом уме. – Он не заметил печального взгляда жены и не вспомнил, в каком состоянии находился сам долгое время после смерти сына. – Нужно написать Мадлен и предостеречь ее.
ТЕАТР «ЗИМНИЙ САД»
Бродвей, между Бликер-стрит и Эмити-стрит
СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ,
в семь тридцать
спектакль «РИШЕЛЬЕ, или ЗАГОВОР»
В ролях: Эдвин Бут,
Чарльз Бэррон, Дж. Эйч. Тэйлор, Джон Дайотт,
У. А. Дональдсон, С. Кембл Мейсон,
мисс Роуз Эйтанж, миссис Мэри Уилкинс и другие
Глава 4
Уилла внезапно проснулась. Она услышала шум и чей-то голос, но не могла понять, откуда они звучат.
Снова нахлынули воспоминания. Клавдий Вуд, кинжал Макбета… Она вспомнила, как бежала по Чемберс-стрит под дождем, как поскользнулась, упала на перекрестке и едва не попала под двуколку, быстро выехавшую из-за угла. Лишь через четыре квартала она решилась оглянуться и посмотреть на тускло освещенную фонарями улицу.
Вуда нигде не было. И вообще никакой погони. Она снова повернулась и побежала дальше.
Шум оказался стуком в дверь. Голос принадлежал какому-то незнакомому мужчине.
– Мисс Паркер, хозяйка видела, что вы вернулись. Откройте дверь, или я вышибу ее!
– Сломаете хорошую дверь? Я вам не позволю!
Это был голос владелицы дома. Чуть раньше, когда Уилла вбежала в переднюю с залитой дождем улицы, эта ведьма зыркнула на нее свирепым взглядом из столовой, где она, вместе с четырьмя потрепанными джентльменами, занимавшими другие комнаты, сидела за столом, накрытым убогой пищей.
Чтобы поскорее сбежать от этих враждебных глаз, Уилла торопливо поднялась по лестнице к своей комнатушке с крошечным альковом, где хранились ее книги, театральные афиши и два сундучка с одеждой. Оказавшись внутри, она закрыла дверь на задвижку и, дрожа с головы до ног, упала на кровать. Так она лежала примерно с час, прислушиваясь к каждому шороху, пока наконец не заснула.
Она услышала, как мужчина за дверью говорит хозяйке:
– Я уже все сказал. Эту девушку требуют на допрос в связи с нападением на ее нанимателя. – Он снова заколотил в дверь. – Мисс Паркер!
Уилла сжалась в комок, затаив дыхание.
– Это полиция! – закричал мужчина. – В последний раз прошу вас открыть дверь!
Уилла была уже одета. Она быстро взглянула на альков, словно прощаясь со своим
Замирая от страха, Уилла выбралась на карниз, присела, ухватившись за него обеими руками, а потом разжала их и полетела вниз, в мокрую черноту. Сверху раздался злобный крик, когда дверь ее комнаты разлетелась в щепки.
– О Боже… Боже… Мне никогда еще не приходилось испытывать такого, Эдди!
– Ну-ну, успокойся…
Он прижал девушку к плечу. Прикосновение к мягкому бархату его домашней куртки подействовало на нее успокаивающе. Пока сохла ее собственная одежда, Уилла надела один из халатов Эдди, из золотистого шелка, очень уютный и подходящий ей по размеру. Ее друг был некрупным мужчиной. Прядь светлых волос упала ей на лоб. Босые ноги она поставила на низенькую скамеечку перед креслом, и Эдди туго бинтовал ее левую лодыжку, которую Уилла растянула, когда прыгнула из окна. Нога очень болела, пока она добиралась до роскошного особняка Бута на Восточной Девятнадцатой улице, 28.
– Тот полисмен чуть не схватил меня. Его ведь послал Вуд, правда?
– Без сомнения, – кивнул Бут.
Это был стройный и красивый тридцатидвухлетний мужчина с роскошным голосом, который критики называли великолепным инструментом. Во взгляде его выразительных глаз словно застыла постоянная боль.
Дождь снаружи все не прекращался, быстрые струи воды стекали по высоким окнам дома. Было половина второго ночи. Уилла дрожала в шелковом халате, а Бут продолжал:
– Вуд – отвратительный тип. Позор нашей профессии. Он слишком много пьет. Поверь мне, я в этом понимаю. Но в соединении с его мерзким характером получается ужасный результат. В прошлом году он чуть не искалечил человека, управлявшего газовым светильником, когда тот осветил сцену не совсем так, как он хотел. А еще его покойная жена…
– Я и не знала, что он был женат.
– Он об этом не говорит, и не без причины. Когда они плыли на пароходе в Лондон, чтобы заключить какой-то контракт, начался шторм, его жена поскользнулась на палубе, упала в море и исчезла. Вуд оказался единственным свидетелем, хотя позже кто-то из стюардов утверждал, что в утро происшествия у Хелен Вуд были синяки на щеке и руке, которые она пыталась скрыть с помощью пудры. Другими словами, он ее избил.
– А умеет быть таким обаятельным… – огорченно вздохнула Уилла. – Какой же я была глупой, что попалась!
– Не вини себя. Его обаяние одурачило многих. – Бут похлопал ее по плечу и встал. Он был в черных брюках и крошечных домашних туфлях; ноги у него были меньше, чем у Уиллы. – Да ты совсем продрогла. Давай-ка я налью тебе немного коньяка. Всегда держу в доме, хотя сам не притрагиваюсь.
Как и вообще к спиртному – она знала об этом. Когда в 1863 году его жена Мэри умирала, Бут был слишком пьян, чтобы откликнуться на просьбы друзей поспешить к ней. Эта страница прошлого тяготила его почти так же сильно, как фатальная ночь в театре Форда.