Рай в шалаше
Шрифт:
— Костя, очнись, приехали, — сказала Таня.
Оставив Костю на бульваре (в магазинах он вечно пропадал, терялся, становился не в ту очередь — одна морока), Таня зашла в гастроном на Суворовском. Она наскоро выбрала кое-что к ужину, выстояла в кассу, забежала во «Фрукты — овощи» на углу Мерзляковского переулка, нагрузилась цветной капустой, любимая Петькина еда, и вернулась к Косте. Он что-то читал, она отдала ему сумки, и они направились на Кисловский, «проходным?» — предложила Таня, он отказался: чем ближе подходили они к ее дому, тем медленнее он шел, так случалось всегда, но, если бы Таня рассказала ему
В прихожей, едва открыв дверь, Таня услышала четкий, с металлическим призвуком голос Нонны. Значит, Денисов дома, интересно, давно ли, и почему он Тане не позвонил. «Человек, как известно, существо многодетное...» — звякнул Ноннин голос. Таня с мужем привычно обменялись взглядом — о своем, отдельном, но глаза Денисова глядели не совсем уверенно, в некотором смущении даже. Или Тане показалось? Он принял у Кости сумки, помог их Тане выгрузить, посоветовал пойти полежать, повторив Костину фразу, что у нее усталый вид.
Нонна равнодушно взглянула на Таню.
— Константин Дмитриевич, — сообщила она почему-то радостно, обращаясь только к Цветкову, — а мы тут с Валентином Петровичем о семье и браке разговариваем.
Одета она была уже по-другому: пестрый свитерок, модная юбка, и волосы золотились на плечах. И была она оживлена, излишне взвинчена даже в своем оживлении. Костя с Денисовым тут же, конечно, уселись на кухне, Нонна остановилась в дверях.
— Константин Дмитриевич, помните утверждение О’Риордана? Все люди приспособлены к тому, чтобы иметь свое зеркало в лице сверстников? — спросила она громко.
— Идите, идите отсюда, не мешайте, — попросила Таня.
— А мы есть хотим! — сказал Денисов.
— Будет готово, позову.
— Семья — вот основа основ, — снова заговорила Нонна уже в столовой. — Не школа, не детский сад — семья, непременное условие, чтобы рядом росли дети моложе и старше. Растущему человеку, считал О’Риордан, необходимо видеть свое прошлое. Так же как свое будущее.
«К чему это она?» — думала Таня, прислушиваясь к голосам из столовой, меж тем как руки ее привычно делали то, чем заняты были в этот час миллионы женских рук. Таня открывала холодильник, выкладывала антрекоты на сковородку, ставила на газ бульон, одновременно чистила картошку и резала овощи...
А Нонна в столовой продолжала свое.
— Я, например, четвертый ребенок в семье, а вы, наверное, выросли в семьях, где было не больше двух детей, — сказала Нонна.
— По одному, — вставил Денисов, и Таню удивила трещинка в бархатистой ровности его голоса, или это ей показалось?
— Тем более. Значит, вы неизбежно испытывали трудности. Разногодовых друзей вы нашли слишком поздно — в лице приятелей, сослуживцев и так далее, но не в лоне своей семьи. Человек же, выросший в семье, где существовал большой возрастной разрыв, подсознательно ищет возрастной разрыв в браке.
— Ход рассуждений логичен, что дальше? — перебил Костя.
— Дальше следует вывод, почему в браке так часто все ломается. Тривиально — неравное постарение. Мы видим, наукой засвидетельствовано, что к сорока пяти годам от женщины мало что остается, между тем как мужчина только входит в свою лучшую пору.
...Там, у Цветкова в «Ботсаду», была своя каравелла, здесь плывет своя, только попроще, на аспирантском уровне, подумала Таня, но для заочной аспирантки совсем неплохо, просто хорошо!
— В браке мужчина ищет преданность, верность, нежность. Не холодный свет родственных связей привлекает его (подумать только, конструкция фразы целиком цветковская, до чего быстро научилась разговаривать под него, на редкость восприимчива, высочайшая адаптивность!), не подруга и сверстница, совсем другое...
В доме напротив угасали розовые окна, самый домашний час вечера вылетал в трубу. Слышно было, как верещали во дворе мальчишки. Они играли в какую-то новую игру, кричали, как птицы, сейчас крик их напомнил Тане крик чаек.
Чайка неприятная птица, пока летит — ничего, красиво, но вблизи они тяжелые, серо-злые. И рыбу свою они глотают жадно, и глаз у них злой, когда смотрят на людей. Глядя на чаек, начинаешь верить в индуистские круги превращений. Чайки — бывшие люди, но только злые. Подмосковные чайки казались Тане вялыми, пережившими себя старушками, на Черном море развращенными попрошайками, на Севане это были уверенные в своих правах злые вещуньи, поднимавшиеся над древними церквами и кричавшие так, что становилось не по себе. Самые милые и кроткие чайки жили, по Таниным воспоминаниям, на Иссык-Куле. Таня была однажды с Денисовым на физическом симпозиуме во Фрунзе, потом москвичей повезли на озеро, катали по побережью, на моторках отвезли далеко на косу. Было ослепительно яркое утро, густая голубизна неба сливалась с голубизной воды, коса была песчаная, выгоревшая, почти белая, с редкими лиловыми колючками, ни кустика. И масса чаек. Денисов спорил о чем-то со своими коллегами — спор начался на том берегу, вернее, длился с вечера, — и не уследил за женой, и Таня побрела одна вдоль берега, и стая чаек элегантно отступала перед ней, отдавая шаг за шагом свою территорию. Непуганые, дикие чайки с интересом косились на Таню одним глазом, не веря, что это двигающееся живое способно принести им беду. Таня шла со скоростью их перед ней отступления, останавливаясь, когда они останавливались, почти бежала, когда они вдруг взлетали и снова садились неподалеку. Чайки с ней играли, им было с ней интересно, и ей было с ними интересно тоже. Иссыккульские чайки не показались ей старушками.
...Мальчишки во дворе всё кричали, и грустно становилось, почему среди них нет Петьки, почему Таня вынуждена была отослать его к бабушке, сегодня ему там спокойнее, там он хотя бы спать ляжет вовремя.
— Оптимальные семейные отношения — старший брат — младшая сестра, — Нонна все не унималась там, в столовой, — отсюда рождаются преданность, надежность и нежность. К этому выводу склоняются многие сексологи у нас и на Западе.
Таня заглянула к ним из кухни. Костя сидел в кресле, улыбаясь открыто, надменно, не таясь; Денисов равнодушно глядел в окно. Раскрасневшаяся, похорошевшая Нонна держала речь. Костя взглянул на Таню, заметил, должно быть, выражение ее лица.
— Подведем черту. Все в ваших рассуждениях технично, все крутится, работает, — он сделал эффектную затяжную паузу, — все неверно.
— Шеф, зато ты учишь своих аспирантов говорить, — неожиданно заступился Денисов, — у наших язык хуже подвешен, наши в землю вбиты по самую шляпку.
— Скажите, Нонна, — Костя, кажется, снова приступал к своим преподавательским функциям, — вы много размышляли на эту тему?
— Константин Дмитриевич, на эту тему я много читала, — отрезала невозмутимо, не спросив, в чем просчет ее рассуждений. — Так вот, чаще всего разрушаются семьи с одним ребенком. Тут легко наблюдаются корреляции со сроками брака. Пиков для многодетных семей не существует вообще.