Рай. Том 1
Шрифт:
— Спасибо. — шепнула она.
— За что?
— За то, что заставил меня смеяться. Я не плакала так сильно с тех пор, как была совсем ребенком. А теперь, кажется, остановиться не могу.
— Надеюсь, ты не смеялась над тем, что я когда-нибудь разбогатею.
Несмотря на небрежный тон, Мередит почувствовала, что он не шутит, и мгновенно стала серьезной. В этом лице с квадратным подбородком светились решимость, ум и тяжело доставшийся жизненный опыт. Судьба не подарила ему тех преимуществ, которые имели мужчины ее класса, но Мередит инстинктивно чувствовала в Мэтте Фарреле редкое сочетание силы с несгибаемой волей и стремлением к успеху. И, несмотря на некоторый его цинизм и привычку повелевать, она чувствовала, что глубоко в душе Мэтта таится
Мэтт понимал, какими невероятными казались его претензии, особенно сейчас, и видел, что Мередит исподтишка изучает его и взвешивает его шансы на успех. В ночь их первой встречи он выглядел как один из тех, среди которых она жила. Теперь же она поняла, из каких низов вышел ее жених, видела, как он, весь в грязи, копается в моторе. Мэтт вспомнил ее потрясенное брезгливое выражение лица. И теперь, глядя в это прекрасное лицо, почти ожидал, что она рассмеется… Нет, Мередит слишком хорошо воспитана для этого, скорее всего скажет что-то снисходительное, и он, Мэтт, сразу все поймет, эти нелгущие глаза выдадут ее.
И наконец Мередит заговорила — спокойно, задумчиво улыбаясь:
— Собираешься перевернуть мир?
— Вверх дном, — кивнул он.
К совершенному изумлению Мэтта, Мередит Бенкрофт подняла руку, застенчиво притронулась к его напряженной челюсти, погладила пальцем щеку, и улыбка отразилась в ее глазах, заставив их засветиться. Мягко, но абсолютно убежденно она прошептала:
— Уверена, что так и будет, Мэтт.
Мэтт хотел что-то сказать, но слова не шли с языка. Прикосновение ее пальцев, близость тела, выражение глаз подействовали на него словно наркотик. Совсем недавно его безумно влекла эта девушка, и теперь притяжение мгновенно вернулось с прежней силой, заставившей его наклониться и завладеть ее губами в безжалостном мучительном поцелуе. Он поглощал ее сладость, потрясенный собственным исступлением, когда пришлось почти силой раскрыть губами ее губы, потому что инстинктивно чувствовал: едва ли она ощущает то, что ему приходится испытывать сейчас. И когда ее губы раскрылись, он был ошеломлен нахлынувшим на него потоком чувств. Куда девались здравый смысл и холодный рассудок! Мэтт наклонился над ней, оцепенев от желания, и почти застонал, когда Мередит, отстранившись, уперлась ладонями в его грудь.
— Твои родные, — с отчаянием охнула она. — Они внизу…
Мэтт нехотя отнял руку от ее обнаженной груди. Его родные… Как он мог забыть о них! Очевидно, отец пришел к верному выводу относительно причин столь внезапного брака и к совершенно не правильному заключению насчет самой Мередит. Нужно спуститься и все прояснить: не стоит укреплять отца в том мнении, что Мередит — просто богатая потаскуха, которая сейчас не стесняется валяться с ним в этой спальне.
Мэтт был потрясен отсутствием всякого контроля над собой там, когда рядом была Мередит. Медленные, нежные ласки… нет, он совсем не этого хотел… быстрое полное обладание — вот его цель, а такого никогда не случалось с ним раньше.
Откинув голову, Мэтт несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, вскочил с постели — подальше от соблазна! — и прислонился к кроватному столбику, наблюдая, как она с трудом садится и нерешительно оглядывает комнату, поспешно поправляя одежду. Мэтт усмехнулся, увидев, как тщательно Мередит прикрывает груди, которые он целовал и ласкал всего несколько мгновений назад.
— Рискуя показаться чересчур эмоциональным, — задумчиво заговорил он, — начинаю находить мысль о фиктивном браке не только ужасной, но и чрезвычайно непрактичной. Очевидно, что мы испытываем друг к другу сильное сексуальное притяжение. Кроме того, мы вместе сделали малыша. Может, стоит попробовать жить, как все женатые пары? Кто знает, — пожал он плечами, невольно улыбаясь, — может, нам это понравится.
Мередит не удивилась бы сильнее, даже если бы у него внезапно выросли крылья и он начал летать по комнате. Она поняла, что Мэтт не настаивает, а просто предлагает ей подумать и о такой возможности. Разноречивые чувства, вызванные его хладнокровием, с другой стороны, мыслями о будущей семье, смутили девушку, и она ничего не ответила.
— Спешить некуда, — бесшабашно улыбнулся он. — Впереди еще несколько дней, чтобы все решить.
После его ухода Мередит с усталым недоверием взглянула на закрывшуюся дверь, поистине ошеломленная быстротой, с которой он делал выводы, отдавал приказы и приходил к решениям. Характер этого почти незнакомого Мэттью Фаррела был воистину многогранен, и она никак не могла понять, какой же он на самом деле. В ночь их встречи в нем была некая леденящая отчужденность, граничившая с грубостью, однако чуть позже он улыбался над ее шутками, спокойно рассказывал о себе, целовал до беспамятства и любил с требовательной страстью и ошеломительной нежностью. Однако даже после той ночи она чувствовала, что он может быть резок и непреклонен и не стоит его недооценивать. Более того, чего бы ни предпочел Мэттью Фаррел добиться в жизни, он станет силой, с которой придется считаться.
Она задремала с мыслями о том, что он достаточно опасный противник для всех, кто вздумает стать ему поперек дороги.
Неизвестно, что сказал Мэтт отцу, но, когда Мередит спустилась вниз, Патрик Фаррел, казалось, успел вполне смириться с тем фактом, что сын скоро женится. Но несмотря на это, только веселая болтовня Джули помешала этому ужину стать тяжелым испытанием для Мередит. Мэтт все это время был молчалив и задумчив, хотя, казалось, лишь одним своим присутствием давал понять, кто главный в этой комнате и за столом. Патрик Фаррел, номинальный глава семейства, очевидно, уступил эту роль сыну. Худощавый, мрачный человек с лицом, носившим следы бурной жизни и пережитой драмы, он предоставлял Мэтту решать все дела. Мередит он показался жалким и почему-то пугающим, да к тому же она чувствовала, что будущий свекор по-прежнему недолюбливает ее.
Джули, добровольно согласившаяся взять на себя роль кухарки и экономки, казалась праздничным фейерверком — всякая мысль немедленно срывалась с ее губ потоком восторженных слов. Ее преданность Мэтту была полной и очевидной; она подскакивала, чтобы принести брату кофе, спрашивала у него совета, слушала все, что он говорил, с таким видом, будто сам Господь спустился на землю и проповедует верующим. Мередит, отчаянно пытавшаяся не думать о своих бедах, не переставала удивляться тому, как удалось Джули сохранить оптимизм и жизнелюбие. Почему такая девушка, как Джули, предпочла добровольно пожертвовать своим будущим и карьерой ради отца и брата?
Прошло несколько минут, прежде чем Мередит сообразила, что Джули обращается к ней:
— В Чикаго есть универмаг «Бенкрофт». Я иногда вижу его рекламу в газетах и модных журналах. Однажды Мэтт привез мне оттуда шелковый шарф. Вы когда-нибудь бывали там?
Мередит кивнула, невольно улыбнувшись при упоминании магазина, но не стала вдаваться в подробности. Сейчас не время рассказывать Мэтту о том, каким образом она связана с универмагом, да и Патрик так болезненно отреагировал на ее машину, что не стоило делать этого сейчас. Но, к несчастью, Джули не дала ей выбора:
— Вы, случайно, не родственница Бенкрофтов, тех людей, что владеют магазином?
— Родственница.
— И близкая?
— Очень, — призналась она, улыбнувшись при виде восторженного блеска в больших серых глазах Джули.
— Очень близкая? — продолжала девушка, откладывая вилку и уставясь на Мередит с неподдельным изумлением. Мэтт не донес до рта чашку с кофе, а Патрик, нахмурясь, откинулся в кресле.
Молча смирившись с поражением, Мередит вздохнула:
— Мой прапрадед основал магазин.