Рай. Том 2
Шрифт:
— Помни, в последний раз ты говоришь о нем подобные вещи, не имея доказательств! — разъяренно прошептала Мередит.
— — Согласен, — кивнул Филип, настолько убежденный в своей правоте, что даже не колебался.
После ухода мужчин Мередит в гневном молчании, наблюдала, как отец смущенно вертит в руках пресс-папье, словно стыдясь взглянуть на дочь. Но следующие слова приковали ее к месту.
— У нас было много разногласий, — нерешительно начал он, — разногласий и ссор и в основном по моей вине. Пока я бездельничал на этом корабле, у меня было время обдумать то, что ты сказала мне. Я говорил, что не желаю видеть тебя на посту президента,
Он сконфуженно посмотрел на нее, перевел взгляд на пресс-папье и тихо признался:
— Я несколько часов провел с твоей матерью, когда был в Италии.
— С кем?! — ошеломленно пробормотала Мередит, словно мать в ее представлении была личностью скорее мифической, чем реальной.
— Нет-нет, это было не примирением, не думай, — быстро, будто защищаясь, объяснил он. — Собственно говоря, мы почти все время спорили. Она заявила, что я всю жизнь подозревал ее в изменах, которых она не совершала…
Его голос на мгновение затих, и по задумчиво-сосредоточенному выражению лица Мередит неожиданно поняла, что Филип, вполне возможно, поверил словам матери. Но прежде чем до Мередит полностью дошел смысл сказанного, Филип добавил:
— Твоя мать говорила кое-что еще, и я думал об этом в самолете на обратном пути.
И, глубоко вздохнув, он поднял глаза на Мередит.
— Она осудила меня за неуместную ревность, за попытки управлять людьми, которых я люблю. И за то, что я старался подогнать их под свои мерки, потому что боялся потерять. Возможно, во всем, что касалось тебя, она права.
Мередит ощутила внезапный болезненный ком в горле, но тут Филип резко, холодно бросил:
— Мои чувства к Фаррелу, однако, не имеют ничего общего с ревностью к тебе. Он пытается уничтожить все, что создал я, все, что имею, все, что когда-нибудь перейдет к тебе. Я не позволю ему сделать это! И пойду на все, на все, чтобы остановить его. Клянусь!
Мередит открыла было рот, чтобы защитить Мэтта, но отец, подняв руку, остановил ее:
— Когда поймешь, что я прав, придется сделать выбор, Мередит. Фаррел или я — и клянусь, ты примешь правильное решение, несмотря на влечение к этому человеку.
— О нет, ошибаешься! Мне незачем делать выбор, потому что Мэтт ни в чем не виноват!
— Ты просто ослеплена, если речь идет о Фарреле, однако я не разрешу тебе закрыть глаза на факты и притвориться, будто ничего не происходит. Будешь продолжать выполнять обязанности президента фирмы, пока мы проводим расследование. «Бенкрофт энд компани» принадлежит тебе по праву рождения, и я был не прав, когда пытался помешать тебе встать во главе фирмы. Из всего, что я услышал от Грина и Стенли, ясно, что ты действовала умно и не теряя времени. Единственная твоя ошибка также вполне понятна — ты не приняла в расчет возможность захвата, потому что не можешь найти ей логическое объяснение. И такого действительно нет, дело тут не в логике и не в бизнесе, а в мести! Поэтому ты и не смогла ничего разобрать. Когда все факты будут у нас в руках, — предупредил он, — тебе придется принять чью-то сторону и решить, хочешь ли ты помогать врагу или бороться за собственное наследство как президент этой корпорации. И ты должна будешь уведомить совет директоров о своем выборе.
— Господи, ты ужасно ошибаешься насчет Мэтта.
— Зато надеюсь не ошибиться в тебе, — перебил отец, — поскольку верю: ты не предупредишь его, что мы затеваем, и он не сможет замести следы.
И, внезапно снова превратившись в измученного, больного человека, потянулся за пальто:
— Я устал. Поеду домой отдохну. Завтра я вернусь, но сидеть теперь буду в конференц-зале. Позвони, если Бреден сумеет что-нибудь обнаружить уже сегодня.
— Позвоню, — кивнула она со спокойным вызовом, — но ты должен обещать мне кое-что. Сейчас. Филип, уже взявшийся за ручку двери, обернулся:
— Что именно?
— Дай слово, что когда все обвинения с Мэтта будут сняты, ты не только извинишься перед ним за все, что наделал, но искренне и чистосердечно попытаешься подружиться с ним! Кроме того, я хочу, чтобы ты объяснил Марку, Сэму и всем остальным, перед кем чернил его, что ошибался.
Филип попытался отмести ненужные сантименты, рассерженно пожав плечами, но Мередит была полна решимости добиться своего:
— Да или нет?
— Да, — выдавил он.
Дождавшись, пока закроется дверь, Мередит рухнула в кресло, Ей и в голову не приходило предупредить Мэтта о том, что готовится, однако она смутно чувствовала, что ее заманили в хитрую ловушку, потребовав молчать, и теперь она, таким образом, оказалась на стороне тех, кто против него. Правда, одновременно она была тронута скупым признанием отца. Он действительно любит ее и одобрил все сделанное в его отсутствие! Но сильнее всего в ней говорила надежда, надежда на то, что истина выплывет наружу и отец извинится перед Мэттом, а тот окажется достаточно великодушным, чтобы не злорадствовать и принять извинения. И мысль о том, что эти двое мужчин, которых она любит, могут стать если не друзьями, то по крайней мере не врагами, поистине опьяняла. Однако, несмотря на оптимизм и уверенность в будущем, одна мысль из всего, что сказал отец, засела в мозгу сигналом тревоги.
Вечером она ужинала с Мэттом в укромном уголке местного ресторанчика. Когда он начал расспрашивать ее о разговоре с отцом, Мередит рассказала ему почти все, исключая абсурдные обвинения в адрес Мэтта насчет подброшенных бомб и несуществующей попытки захвата. Она готова была скрыть это от мужа, помня о данном отцом обещании извиниться. Но Мередит намеренно выждала, когда они вернулись к ней домой, не желая, чтобы замечание отца стало поводом к ссоре.
Позже, в постели, после того как они любили друг Друга, Мэтт приподнялся на локте и провел пальцем ТО изгибу ее щеки.
— Едем ко мне, — умоляюще прошептал он. — Я обещал тебе рай, но не могу подарить его, пока мы живем в разных домах и притворяемся, что женаты лишь наполовину.
Мередит рассеянно улыбнулась, и этого было достаточно, чтобы Мэтт насторожился. Чем она озабочена? Сжав двумя пальцами ее подбородок, Мэтт повернул к себе лицо жены.
— Что случилось? — тихо спросил он. Стараясь, чтобы в голосе не прозвучали нотки осуждения, Мередит подняла глаза.
— Я все думаю о том, что сказал отец, — призналась она.
Лицо Мэтта мгновенно посуровело:
— Что он сказал?
— Сказал, что много лет назад ты угрожал купить его и похоронить, если он попытается встать между нами. Он, конечно, преувеличивает?
— Нисколько, — коротко бросил он и добавил уже спокойнее:
— В тот день, когда я сказал это, твой отец пытался подкупить меня и заставить бросить тебя. Поэтому я и начал угрожать ему.
— Но ты не имел в виду именно это, верной — прошептала Мередит, умоляюще глядя ему в глаза.