Райдзин. Сияние
Шрифт:
«Поднимаясь спиной по лестнице, этот кто-то стрелял вниз, шеф. А потом умер», — подсказала Альбина мне на причины своей озадаченности. «Вон на стене отметины, и внизу еще есть в коридоре».
«И?»
«Можете сравнить количество гильз и количество отметин от пуль»
Жестом показав Магнуссону подождать, спустился вниз, вышел в коридор. Посмотрел, оценил. Единицы, в сравнении. И куда он стрелял тогда? Вернее, в кого?
— Херня какая-то, — вслух произнес я.
«Вот-вот, шеф», — согласилась Альбина.
—
Позвав его к себе, я показал единичные отметины на стенах.
— Получается, что кто-то здесь много стрелял. И куда-то попадал.
— Да.
— Тут целая рота на него из прохода перла?
— Или просто силовой щит.
— Или просто силовой щит, — согласился я. — Но зачем?
— Зачем кто-то, прикрывшись силовым щитом ловил лицом… всю ленту на двести? — взглядом оценил Магнуссон количество гильз.
— Именно. И если он ловил силовым щитом, то где пули тогда?
— Я черт его знает. Убрали?
— А почему гильзы не убрали?
— Ну да. Странно.
— Здесь вообще место странное.
— Согласен. Пойдем?
— Пойдем.
Как же здесь просто было на виртуальной арене. Пришел, пострелял, ушел. В реальности же как-то печально все: стыло, мокро, грязно, тревожно. И жить еще здесь, брр.
В коридоре второго этажа мы снова увидели табличку со стрелкой-указателем. Прошли по ней в самый конец коридора, и как-то вдруг словно границу пересекли, оказавшись в более-менее приличном месте.
Вокруг чисто прибрано, ковролин на полу, стены почти не обшарпаны. Как в гостинице с отрицательным минимумом претензий. Двери новые и целые, на каждой небрежно с помощью скотча прикреплен листок бумаги с размашистой надписью. Не сразу понял, что написано — почерк уж больно корявый, практически врачебный. Догадался больше по смыслу и первым буквам — на листках оказались наши имена.
«Шеф, я подключилась к местной системе наблюдения», — вдруг сообщила Альбина.
«Отлично. В комнатах кто-нибудь есть?»
«Не скажу, в здании все камеры отключены. Только по периметру работают».
«Ясно. Вокруг здания кто-нибудь есть?»
«Был бы, сказала».
Магнуссон, видя что я подзавис, глянул внимательно, но я только рукой махнул. Заглянул в ближайшую комнату, с именем «Рейдзи Александров» на листе. Выглядит прилично — прибрано, кровать стоит, стекла целые, даже обогреватель у стены. Небольшой прет-а-порте принтер еще, надо же. Неплохо, даже кучеряво. Если бы еще не аура эта тяжелая, вообще был бы санаторий…
После моей заглянули в комнаты, с именами «Карлос да Сильва» и «Сигурд-Аттиль Магнусон» — его имя написали более разборчиво, но зато с двумя ошибками. Обстановка в комнатах аналогичная, что и в предназначенной для меня бывшей палате. Только прет-а-порте принтера нет, в остальном полное сходство.
Что интересно, комнаты для Ангелины не предполагалось. Да, ее вояж сюда изначально не предусматривался, но Элимелех сделал на нее документы и вписал в план путешествия. Несмотря на это, в конечной точке назначения изменения не вносились: на четвертой и последней двери в облагороженной части коридора был лист с надписью… не очень понятно, что написано. Не «Гэндзи Маэда», а… разобрать не могу, как его там, Альбин?
«Кенджи Огасавара»
Да, точно. Комната была предназначена для Кенджи Огасавара.
Мы с Магнуссоном переглянулись, после чего я подошел к двери и постучал. Никакой реакции, после чего постучал громче. Снова ответа не последовало, и я толкнул дверь. Не запето. Комната оказалась обжитой — едва дверь открыл, теплым воздухом в лицо дохнуло. Похоже, обогреватель здесь работает.
Первое что увидел — лежащая на столе лохматая маска демона. Та самая, в которой Гэндзи Маэда принимал участие в смертельном матче в Йокогаме, когда я превратил в пепел Ичиро Огасавара.
Сам Гэндзи лежал на кровати, едва покачивая головой в такт музыке. Нас он из-за этого и не слышал — наушники большие, колбасило в них что-то электронное. Интересно, это он так в ожидании нас время коротает, или от давления тяжелой ауры места избавляется?
Вообще выглядел Гэндзи примечательно. Черные узкие штаны, черные высокие берцы на тяжелой подошве — ноги скрещены на металлической дуге кровати; растянутая черная футболка с длинными рукавами, а еще цепи и цепочки. Много их. Несколько штук на шее, несколько на широком ремне с бляхами, на запястьях многочисленные браслеты, на любой вкус. Волосы у парня иссиня-черные, в них заметные белые пряди. Крашеные, похоже — на фотографиях я подобного не видел. И глаза странные — похоже подведены. Ну да, реально подведены.
Все то время, пока я находился под давящей аурой лечебницы, мысли у меня не то, чтобы путались, а постоянно скакали, что ли. Не сосредотачиваясь на неприятных ощущениях, разум словно самостоятельно искал спокойную гавань среди воспоминаний и ассоциаций. Вот и сейчас, глядя на закрытые глаза затянутое в черное парня, я вдруг вспомнил старый стих: «Только однажды пришёл чародей, и превратил их в нормальных людей. Ты можешь быть эмо, ты можешь быть гот, прапора эта вообще не…» Не волнует, так скажем.
Как раз в этот момент, явно почувствовав наши взгляды, Гэндзи открыл подведенные черным глаза. Несколько мгновений смотрел на нас, пытаясь понять кто пришел. Потом рывком поднялся, сорвал с головы наушники. Сразу в комнате заиграла музыка — колбасило у него там на полной громкости, как только слух не жалко. С другой стороны, может быть громкая музыка хорошо местную ауру выгоняет? Тем более что он нас тут один ждет — мы в компании и то сколько у входа топтались, а ему здесь в одиночку осваиваться пришлось.