Район на район, или хаос юго-востока
Шрифт:
Хорошо, что колесо пострадало не сильно. Дима кое-как выдернул велосипед из люка и поехал дальше. Но из-за погнутой рамы при поворотах крыло стало задевать за раму. Благо ехать оставалось недалеко.
Время – три часа дня ровно. Стоит Пономарёв на остановке с зелёной жопой и ждёт Рыжую Бестию, не обращая внимания на все знаки, которые посылали ему небеса, пытаясь остановить его таким экстравагантным способом, как открытый колодец.
Но и к трём она не пришла. И, слава Господу! – не увидела зелёную пятую точку.
Вернувшись домой к родственникам, он попытался застирать брюки. Но мало что у него вышло из этой затеи: брюки-то намочил, а следы травы с землёй почти такими же остались. Благо, что его двоюродные брат
В таких брюках идти на свидание, даже если оно, возможно, уже и не состоится, было невозможно. И вообще даже просто на улицу выйти было стыдно. Он пошарил по дядькиным шкафам со шмотками и нашёл более или менее подходящие брюки. Переоделся и снова поехал на остановку, уже к шестнадцати, понимая, что шансы на то, что она придёт, тают, как первый снег.
И вот стоит опять Дмитрий на автобусной остановке и ждёт. Время подходит. И думает он о своём позорном полёте, о погнутой раме велосипеда и о дядькиных старомодных штанах: «Блин! Но это всё же лучше, чем «отсвечивать» в своих, с «зелёной точкой»!» Думает о том, как ему теперь оправдываться перед дядей Пашей за сломанный велосипед, о том, что хорошо всё-таки, что ему ещё повезло, и он сам цел и невредим после такого кульбита.
Дмитрий уже совсем позабыл, зачем он вообще здесь стоит и зачем он сюда приехал. И вдруг неожиданно для самого себя среди идущих к остановке людей он заметил светлое пятно, словно лучик света в серости обыденности – ту самую, ради которой он и был здесь, ту самую его рыжеволосую красавицу – Рыжую Бестию Раису.
Они обнялись и поцеловались в щёчку, очень скромно. Без той страсти, которую надумал себе Дима в своих грёзах накануне. Он взял свой многострадальный велосипед и повёл его за «рога». Они пошли от остановки в сторону дворов.
– А чего это ты на велике-то припёрся? – усмехнулась Рая. – Не то что в обнимку, а даже за ручку с тобой не пройдёшься!
В качестве оправдания Пономарёв рассказал, что в связи с большим количеством выпитого в тот майский вечер на шашлыках он просто забыл время встречи и поэтому приходил сюда, на «ВУГИ», каждый час, начиная с четырнадцати.
Девушка так мило посмеялась, что у Дмитрия всё свело внизу живота от желания наконец-то прикоснуться к её губам. Они шли по кленовой аллее в сторону станции Панки. Было тепло и красиво. Дима рассказал про свои приключения с велосипедом и люком. Про своё фееричное «сальто» и про «зелёную точку». Рая всю дорогу хихикала. Они прошли станцию и зашли в маленькую рощицу из разношёрстных деревьев, растущих вдоль железной дороги. Присели на брёвна, уложенные здесь в роли лавочек. Пономарёв сделался молчаливым и скромным. На трезвую голову он был очень робок и стеснителен. Раиса сразу обратила на это внимание и сама, как говорится, «взяла быка за рога» или «инициативу в свои руки», это как кому будет угодно. В общем, она сама предложила, чтобы Дима её поцеловал. От такого предложения на первом свидании Пономарёв просто впал в ступор и ужасно покраснел, но та сладкая ломота внизу живота опускалась всё ниже в область паха, наливая и увеличивая «шарики», помогая-таки преодолеть скованность и наконец поцеловать её – рыжую мечту, долго и нежно. Их губы слились, а языки начали свои безумные танцы любви.
В промежутках между поцелуями они разговаривали. Рая рассказывала о себе, говорила, какую любит музыку. Она даже напела парочку своих любимых песен: «Город Золотой» и «Я хочу быть с тобой».
Дима обычно не слушал рок, который был ему даже противен. Он предпочитал другие, более массовые и популярные музыкальные направления. И даже считал любителей рока и других вытекающих из него музыкальных течений своими идейными врагами. Испытывал к ним неприязнь и даже ненависть. Дабы избавить город от этой нечисти, не раз бывало, что он со своими единомышленниками, участниками одной из самых многочисленных и уважаемых в Жуковском группировок «Птицы», воспитывали в этой, так сказать, идейной борьбе волосатых неформалов через избиения, вымогательства или грабежи, что было реже, и, что чаще случалось, – через безобидную «стрижку» своих противников. Песня группы «Наутилус Помпилиус» «Я хочу быть с тобой» была у всех на слуху, и, возможно, когда-то, где-то и Дима мог слышать её. По крайней мере слова этой песни ему отдалённо, но всё-таки показались знакомыми. А про песню «Город Золотой» какого-то там бунтаря-рокера Гребенщикова Дмитрий абсолютно ничего не знал и никогда её не слышал. Хотя в конце восьмидесятых вышел фильм Сергея Соловьёва «Асса» и одноимённый саундтрек к фильму в виде альбома группы «Аквариум» на виниле, выпущенного фирмой «Мелодия». Но Дима не смотрел этот фильм и не слушал эту пластинку. А теперь внезапно мировоззрение Пономарёва и, в частности, отношение если не к авторам песен или приверженцам данного жанра, то хотя бы к этим двум, пока обезличенным для него музыкальным произведениям, стало меняться. В исполнении Рыжей Бестии песни приобрели для него некий романтическо-сексуальный шарм и сакральное значение. Тем более что для него песни были обезличены исполнением его рыжеволосой мечтой наяву – акапелла, то есть без ненавистного ему музыкального сопровождения. После этого звучание песен и в оригинале стало для Пономарёва приемлемым и даже приятным.
Время утекало как вода сквозь пальцы, и Рае уже пора было возвращаться домой.
Когда Дима провожал свою Рыжую Бестию, они проходили мимо ларька под названием «Железнодорожный».
– Теперь мы будем встречаться около этого магазина, – сказала Раиса. – У остановки «ВУГИ» нас может кто-нибудь из знакомых увидеть. Слишком близко к дому. Просто – это первое, что пришло мне в голову, чтобы не потеряться совсем.
Пономарёв смотрел на неё как на божество и был согласен со всем, что бы она ни предложила, лишь бы угодить ей.
Но в их договорённости оказалось одно «но»: она не знала, когда же теперь сможет в следующий раз выбраться из дома. Однако Рая оказалась продуманной девушкой и так же, как и после шашлыков, чтобы договориться, когда она рванула на велосипеде подальше от ушей и глаз мужа, придумала новую схему конспирации.
– Давай так! – предложила она. – Как Серёга уедет на рыбалку, я повешу на балконе целлофановый пакет, якобы сушиться.
В те годы целлофановые пакеты были дефицитом, и в целях экономии их даже стирали и сушили, как бельё.
План Рыжей Сони был обалденно хорош! Теперь Пономарёву хотелось называть её именно так. Так же, как звали героиню одноимённого Голливудского фильма. Потому что «Бестия», хотя и подходило ей это звание, но всё же было грубым и пошлым, а она всё-таки была милой и хрупкой девушкой.
Теперь Дима был готов каждый день приходить к её дому, примерно часа в два или три дня, и караулить под балконом: не болтается ли на нём условный знак – полиэтиленовый пакетик. А тем более, после того как он всё-таки дождался её и был с ней наедине и целовался, и это было фантастически прекрасно. Короче, он убедился, что она его теперь не обманет и, если ей позволят обстоятельства, выполнит свою часть договора. Для него это казалось вполне приемлемо. Тем более что скоро уже наступят каникулы. И, если повезёт, и на бельевых верёвках будет висеть пакетик, это будет означать, что рыжеволосая королева соизволит сегодня прийти на свидание. Да ещё эта ломящая боль внизу живота распространилась и на другие участки тела Пономарёва – на грудь, голову, мозг. У Димы не было другого выхода, и он с радостью преданной собачонки согласился ходить каждый день в надежде увидеть заветный знак.
Раиса показала ему свой балкон на третьем этаже. Легко и непринуждённо сказала «пока» и ушла домой.
Пономарёв пытался идти в сторону дома родственников ровной походкой. Ехать на велосипеде он не мог из-за напряжения в паху: там сильно ломило от безумного перевозбуждения без выхода, без разрядки. Он шёл очень медленно. Но не всегда удавалось идти ровно, так как воспоминания будоражили его либидо.
Придя к родственникам, Дима поставил велосипед на место. Про аварию, своим «мелким» – брату и сестре – он решил пока ничего не говорить. Будь что будет! Тем более не так уж и сильно испортился этот несчастный велосипед.