Разбитая надежда
Шрифт:
— Так и было. — Он обнял меня за спину. — Лучший день, который у меня был за последние недели.
Я закрыла глаза, несколько раз глубоко вдохнув запах Логана. Он все еще был в своей вчерашней рыбашке. Он пах моим кондиционером, но теперь я тоже чувствовала его запах на хлопке. Это был не запах одеколона Логана от «Aрмани», а настоящий запах Логана. Тот, который был насыщенным и пряным. Тот, который он оставил на моей подушке прошлой ночью.
Тот, по которому я буду скучать, когда он уедет.
Уедет в город. Уедет, чтобы погрузиться в работу. Уедет, чтобы быть с женщиной, которая больше подходила для его образа жизни. Она не возражала бы против долгих часов работы, постоянных звонков и социальных обязательств.
Логану нужна была женщина, подобная той, которую он потерял.
Эммелин.
Он был прав раньше, когда назвал меня ревнивой. Хотя и не по той причине, о которой он думал. Мне было все равно, что Логан был с другими женщинами. Мне это не нравилось, но я не была настолько наивна, чтобы думать, что я была единственной.
Я ревновала, потому что у Эммелин действительно был шанс. У нее был шанс выйти замуж за Логана и построить с ним жизнь и семью. Шанс, которого у меня никогда не будет.
Это приключение с нами будет мимолетным. Я не собиралась переезжать в город. Он не мог отказаться от карьеры, ради которой упорно трудился. Я не винила его за это, но я была реалистом. В конце концов, мы бы отдалились друг от друга, и нашей единственной связью была бы Чарли.
Поэтому я обняла его крепче, прижимаясь всем телом к его мышцам, желая навсегда запечатлеть его тепло, прежде чем придет время и мне придется его отпустить.
Но не сегодня, не завтра и не послезавтра.
Единственное, чего я всегда хотела, это быть частью семьи. Настоящей семьи. Иллюзия Логана со мной и Чарли была слишком соблазнительной, чтобы отказаться, даже если это длилось недолго.
— У тебя есть еще дела здесь? — спросил он.
Я кивнула, высвобождаясь из его рук.
— Совсем чуть-чуть. Не хочешь посидеть здесь, пока я закончу?
— Да. Ты не возражаешь, если я покопаюсь? Я бы хотел увидеть больше других твоих работ.
— Эм… конечно.
Я почувствовала прилив нервной, возбужденной энергии. Я хотела, чтобы Логану понравились другие мои работы, но здесь я работала с настоящим мусором. Если он собирался осмотреть мою мастерскую, мне нужно было выпить.
— Хочешь пива? — Я ткнула большим пальцем через плечо в сторону двери. — Хейзел снова наполнила лед в одном из холодильников, так что с вечеринки осталось немного холодного.
— Я бы с удовольствием. Спасибо.
Я кивнула и вышла на улицу, нервно перебирая пальцами, пока спешила к крыльцу. Я не могла вспомнить все, что спрятала в ящиках и шкафах мастерской. В основном это были просто незавершенные проекты. Я думаю, что у меня была закончена одна или две картины, которые мне нужно было довезти до Калиспелла. И я закончила свое гнездо из ложек, пока он был в Нью-Йорке.
Я поднялась на крыльцо и взяла пару бутылок пива из холодильника. Затем ускорила шаг, практически бегом возвращаясь к сараю.
Был ли там мой альбом для рисования?
Мои ноги скользили по траве. Черт! ДА. Я оставила его там на прошлой неделе. Однажды ночью у меня были проблемы со сном, и я пришла сюда, чтобы нарисовать образ, преследующий мои сны.
Лицо Логана.
На самом деле, за те две недели, что его не было, я заполнила его глазами, носом и ушами идеальной формы альбом на десять страниц. Ему не нужно было это видеть.
Я вышла из ступора и побежала обратно к сараю. Я ударила в дверь, но Логан стоял ко мне спиной.
— Вот, — выдохнула я, протягивая ему пиво.
Он повернулся, прихватив с собой что-то, что достал из ящика.
— Это про…
— Что это?
Слава богу. Я чуть не упала в обморок от облегчения, увидев, что он держит старую, потрепанную коробку вместо моего альбома для рисования.
— О, это еще ничего.
Он поднял крышку, открыв стопку старых полароидных снимков.
Хейзел, должно быть, однажды тайком принесла их сюда. Она годами уговаривала меня сделать альбом с этими фотографиями. Думаю, она думала, что, оставив их в моей мастерской, у меня появится вдохновение.
— Что это все такое? — спросил Логан, доставая пачку фото из коробки.
— Просто несколько фотографий, которые Хейзел сделала давным-давно.
Фотографии, на которые я не любила смотреть из-за воспоминаний, которые приходят с ними. Хейзел думала, что мне нужно принять свое детство и гордиться тем, как далеко я продвинулась, учитывая с чего я начинала в жизни.
Я не согласилась. Я предпочла вычеркнуть все одинокие ночи и неотпразднованные дни рождения.
Я ненавидела думать о том, как мать могла выбросить новорожденного ребенка в кучу мусора. Я провела первые два часа своей жизни среди остатков пищи, отвратительных запахов и грязи — по крайней мере, так мне сказали. Теория заключалась в том, что моя мать родила меня, а затем выбросила в мусорный контейнер.
Это было после того, как она травила меня героином в утробе.
К счастью для меня, бездомный, который спал в переулке у мусорного контейнера, пришел «домой» немного раньше и отнес меня в ближайшую больницу. Я прошла детоксикацию. Я выросла. Я продвинулась дальше, чем многие думали, что я когда-либо смогу.
Но в то время как Хейзел наслаждалась всем, кем я стала, и моим боевым духом, мне не нравилось думать о том, как мать может бросить своего ребенка. Я не хотела напоминания о том, как единственный человек, который должен был любить меня, так легко меня бросил.
Я понятия не имела, кем была моя мать или мой отец.
Я бы никогда этого не сделала.
— Эй, — Логан коснулся моей руки, — о чем ты думаешь?
— Прости. — Я заставила себя улыбнуться, сморгнув слезы. — Просто задумалась.
— Это ты? — Он поднял фотографию с самого верха стопки.
Я кивнула, рассматривая фотографию.
Я стояла возле дома, в котором выросла. Тот, где я встретила Хейзел.
Мои джинсы были слишком коротки для моих длинных ног, но, учитывая, насколько я была худой, они, вероятно, были единственными, которые подходили мне по размеру. Была зима, поэтому я надела шапочку-чулок, которая прикрывала мои длинные волосы. Они были вымыты, и Хейзел подстригла их в тот день. Моя толстовка была на размер больше и обтрепалась по краям. Мои теннисные туфли были изношены, но для поношенных они были одними из лучших, которые у меня были.