Разбитое зеркало

– Кадет Грустинин! Грустинин, твою мать! – рев старшего по ангару на несколько секунд перекрыл гул запускающей установки. Но пилот его уже не слышал.

Серебристая звездочка прыгнула вперед и, совершив немыслимый для самолета разворот, стрелой ушла в небо, в считанные мгновения, превратившись в точку на безоблачном утреннем небе. На долю секунды замерла и рванулась к паре блинообразных объектов, заходивших на городок, рядом с которым располагалось училище, с севера. Приблизившись, серебристая точка стала наворачивать вокруг блинов безумные эволюции, а от блинов к точке потянулись разноцветные лучи, но поймать юркую звездочку так и не смогли.

Через

несколько секунд один из блинов ослепительно вспыхнул и испарился, оставив после себя лишь облачко переливающейся всеми цветами радуги пыли, чуть позже второй блин наклонился и ребром вниз рухнул в лесной массив за городом. Звездочка заложила спираль над местом его падения, резко пошла на снижение, и практически сразу же свечой рванулась в небо. На земле, на месте падения блина, полыхнуло, а звездочка, еще раз облетев место падения, направилась обратно к ангару.

Подлетая ко входу, пилот не удержался и, поставив аппарат на ребро, так, что он стал очень похож на пятилучевую звезду, крутанулся пару раз вокруг собственной оси и, вернувшись в горизонтальный полет, легко вошел в створки, выпустил посадочные опоры и сел на свое место среди дюжины таких же машин. Стоящий аппарат уже не напоминал формой звезду. Пять лучей, конусообразных подвесок под оборудование и вооружение, крепились к сферическому корпусу под разными углами и напоминали низкоопушенный нос и две пары крыльев, причем задние были задраны чуть ли не под сорок пять градусов.

На одном из задних «крыльев» остался шрам от теплового воздействия, металл в этом месте буквально вскипел, кроме того аппарат потерял несколько подвесных контейнеров на левом нижнем «крыле», стойки для их крепления были начисто срезаны, в остальном он выглядел как новый и сверкал серебристым корпусом и посадочными огнями.

Несмотря на то, что в помещении столпилось больше чем полсотни человек, стояла мертвая тишина, даже автоматические механизмы, обслуживавшие ангар, казалось, застыли, боясь эту тишину нарушить. Наконец тихонько засвистели сервоприводы и над правым нижним «крылом» аппарата распахнулся люк, из которого, слегка пригнувшись, вышел короткостриженый светловолосый мальчишка в немного мятой черной курсантской форме. Он улыбнулся, оглядел собравшуюся толпу, задержав взгляд на двух офицерах, стоявших в первом ряду, его улыбка медленно погасла, голова понурилась и, спрыгнув с «крыла» он парадным шагом направился именно к этим двум фигурам.

– Курсант Грустинин, полет закончил! Разрешите получить замечания! – четко отрапортовал он, вытянувшись по стойке смирно перед ожидавшими его офицерами.

– Замечаний по полету нет! Молодец! – веско отметил начальник училища – За нарушение формы одежды при проведении боевого вылета – последнее он четко выделил голосом – Три наряда вне очереди.

– Есть! – ответил повеселевший курсант.

– В семнадцать ноль-ноль прошу прибыть ко мне в кабинет для дальнейшего разбора – продолжил офицер.

– Есть! – ответил вновь понурившийся Грустинин.

– Десять минут – начальник училища выразительно поглядел на часы – на обмен, хм… – он усмехнулся – боевым опытом и разойтись! – он обернулся ко второму офицеру и продолжил – Пойдемте Александр Степанович.

Офицеры покинули ангар, и толпа курсантов, издав торжествующе-восторженный рев, бросилась к Грустинину, в результате чего он несколько раз взлетел к потолку без использования каких-либо технических средств и приспособлений.

Глеб проснулся, скрипнул зубами, с силой потер лицо и сел на кровати. Сон прошел, оставив по себе чувство щемящей грусти. В реальности все, к сожалению, было совсем не так. Из всего сна совпадало с действительностью только то, что он, правда, уже не кадет, а лейтенант Глеб Глебович Грустинин

шестнадцати лет от роду, был одним из первых, кто начал воевать на серийных звездочках. И хотя их звездочки имели всего три луча, еще не были оборудованы решеткой Гребенникова и имели всего один генератор Серла, но они были первыми летательными аппаратами Земли, во всяком случае, согласно официальной истории, способными на равных бороться с кораблями пришельцев. Антигравитационные решетки появились только на типе-5 и позволили совершать в атмосфере и на низких орбитах виражи любой сложности без костедробильных перегрузок.

Из всего его выпуска в пятьдесят три человека до победы, хотя, как таковой победы не было, враг просто отступил, продолжая нависать над планетой незримой угрозой, дожили лишь шестеро. Остальные навечно остались в небе. Их звездочки невозможно было сбить, они либо садились, все искромсанные оружием пришельцев, ремонтировались и снова шли в бой, либо испарялись, оставив по себе лишь невесомое облачко пыли, становившееся недолговечным памятником пилоту и его аппарату.

Только в самом конце войны стали серийно производить тип-16, ставший прообразом нынешних пятилучевых звездочек, на котором впервые установили резервный генератор и принципиально новое вооружение. Спаренные кольцевые электромагнитные пушки, расположенные на «крыльях» этих машин, разбирали корпуса «тарелок» примерно так же как раскаленный нож режет масло, а установленный в носовой части генератор искусственной молнии с гарантией ронял на землю даже огромные корабли пришельцев. Главное было подобраться на нужную дистанцию. И хотя машина получилась «сырой» и страдала целым букетом детских болезней, именно благодаря ей удалось остановить вторжение и выкинуть чужих с планеты.

Но это было уже потом. А в тот день, когда он впервые сел в кабину звездочки тип-3, электромагнитные пушки, хотя уже и перестали существовать исключительно в фантастической литературе, представляли из себя безумного размера дуры, с длинной ствола в двести тридцать – двести пятьдесят метров и считались тупиковым путем развития вооружений, во всяком случае, в пределах планеты. На их аппаратах стояли тридцатимиллиметровые авиапушки 9-А3-4071К, прообраз которой разрабатывали еще для СУ-57, а в качестве основной ударной силы управляемые ракеты Р-77-2027 на внешней подвеске.

И они взлетали, летали и сбивали, летали и гибли, пытаясь прикрыть собой все то, что к тому моменту оставалось от земной цивилизации. На первых порах им очень сильно повезло, что враг практически не обращал на них внимания, больше занимаясь попытками стереть с лица земли все еще сопротивляющиеся анклавы землян. Но вскоре везение закончилось, нанесенные ими потери заметили и борьбу с эскадрильями звездочек стали считать если и не основной, то одной из приоритетных задач. Тем не менее им удалось затормозить пришельцев, а через три месяца после того как Глеб сбил свою первую тарелку, стало легче.

Американцы наконец-то довели до ума свою модификацию звездочки, названную ими Шеридан, и начали массово клепать эти машины. В России тоже не сидели, сложа руки. Сначала появился тип-5, а через год, почти одновременно тип-7 и тип-8, наверно самые удачные серийные машины. Училища стали массово выпускать пилотов, а звездочки для них буквально штамповали. Аэрокосмические силы Земли исчислялись уже не сотнями, а десятками тысяч машин. А еще через полгода взлетел тип-16, и война закончилась.

Итог этой войны для землян оказался печален. Не было городов, превращенных в руины, те города, по которым прошлись своим оружием «тарелки» просто прекратили существовать. На их месте теперь находились серые пылевые пустыни. В этих пустынях невозможно было найти даже мелкого камешка, все, что составляло прежде многолюдные города, метров на десять, а то и двадцать вглубь было превращено в мельчайшую пыль.