Разбуди меня

Рам Янка

— Вчера с тёткой отправил их в детский санаторий для "наших". Там специалисты хорошие, нервную систему подлечат. Тетка в ней души не чает. Разбалует, конечно… Ну и пусть. Девочка должна быть балованная. Держи…

Отдаю ей письмо-рисунок от Тико. Лист весь изрисован. Там много посланий.

Тати и я держим ее за руки. Сверху надпись "мама и папа". Много ещё разных персонажей из ее новой реальности. Все подписаны. Есть даже Эльдар где-то с краю. Тетка ее учит, что надо прощать людей.

Тати

рассматривает.

— А это что? — ведёт по рисунку пальцем.

— Это у тебя братик в животе. Ей снился сон, что у нее будет младший братик. Я обещал проработать этот вопрос, — усмехаюсь.

— А это? — показывает на непонятные каракули у себя над головой.

— Это ангел. Тетка у меня верующая. Вот научила ее маме ангела нарисовать. Мы тебя очень ждём…

— Так… Я сейчас рыдать буду. Эвакуируй меня.

За руку втягиваю ее на лестницу за шторой, а потом в какое-то подсобное помещение.

В углу свалены бордовые шторы. Рядом большая платформа на низких колесиках, на ней — бутылки шампанского.

— Отлично! Прекрасное место для порыдать, — усаживается на низкий стульчик-подставку.

Нога на ногу.

Красивые бедра сверкают в разрезе.

— Сигарету хочешь? — прикуриваю я.

Отрицательно качает головой, витой десертной ложечкой ест панна-котту. Тихо мурлыкая от удовольствия и шмыгая носом.

Сползаю спиной по стене вниз к ее ногам.

Рисую восьмёрки на коленке.

— Похудел, — гладит меня по лицу.

— Прости меня…

— За что?

— За то, что ты там.

— Так безопаснее для всех.

— И все равно…

— Нет. Не хочу, чтобы ты принимал это на свой мужской счёт. Я когда первый раз сидела… Я сидела преданная, в ужасе, в ощущении полной беззащитности и одиночества. Сейчас — нет. Сейчас я чувствую тыл — тебя, и крышу, которую тоже дал мне ты. Это просто переждать, перетерпеть, с уверенностью, что никто не посмеет мне навредить и устроить беспредел. Если я и страдаю, то только потому, что очень скучаю по Тико и тебе… И ещё вот, — взмахивает десертом. — Невкусно там.

И мне в рот ничего не лезет. Потому что знаю, что она там плохо питается. Потому и похудел, наверное.

Открываю одну бутылку шампанского. Делаю глоток из горла.

— М-м… — смотрю на этикетку. — "Кристалл"… Нехило.

Протягиваю ей.

— Иди ко мне… — гашу сигарету в пустой бокал.

Щелкаю выключателем, гася свет.

— Будет "вкусно"…

Стягиваю ее верхом на себя. Целуемся, задыхаясь от возбуждения.

Пьянею от вкуса Тати, смешанного с шампанским.

— А если нас спалят? — хихикает она.

— Извинимся! — рычу тихо, расстегивая ширинку. — Мы по-быстренькому… нам очень надо!

Вхожу в нее, смещая трусики в сторону.

Бедра дрожат, по телу судорожно бьёт разрядами.

Есть всё-таки свой кайф в воздержании! Я наконец-то полноценно чувствую свой член. Даже чересчур!

Наши горячие языки сплетаются, тела срываются, двигаясь на инстинктах. Несдержанно, дрожа, нихрена не правильно… Словно это у нас в первый раз, и мы тупо ещё не умеем ловить друг друга. Все очень быстро.

А все равно ярко и охуенно! До головокружений и мурашек.

Впиваясь коготками мне в плечи, кончая, она выгибается и практически соскальзывает.

— Куда?… — ловлю ее, вжимая в себя. — Нам ляльку сделать надо, — шепчу, задыхаясь от долгожданных ярких ощущений.

Кончаю в нее болезненной, короткой вспышкой. И на мгновение вырубаюсь от короткого замыкания.

— Сделали уже ляльку… — шепчет мне опьяненно. — Сразу и сделали… Три месяца срок.

— А?! Три?!

— Ты — папа…

— Оу… Это ж…

Нечаянно толкаю ногой платформу на колесиках.

Сквозь шум в ушах слышу, как она двигается. И… мы вжимает головы в плечи от оглушительного грохота. Бутылки вдребезги…

— Черт! — облизываю смеясь губы. — Походу и обмыли. Я ж не расплачусь за него…

Там бутылок сорок.

— Бежим! — распахивает она ошалело, как в детстве, глаза.

Смываемся оттуда, как нашкодившие школьники. Вылетая в зал, тут же притормаживаем, пытаясь перейти на солидный шаг. Тати слетает с каблука. Ловлю ее.

Поправляю пиджак, пытаясь скрыть косяки на брюках.

— Одиннадцать десять! — шепчет в ужасе, бросив взгляд на часы. — Моя карета сейчас превратится в тыкву!

Мы спускаемся вниз.

Она засовывает в мои карманы записки от сокамерниц.

— Надо передать.

— Хорошо.

— Ну наконец-то! — выдыхает Диляра. — Быстро-быстро!

Успеваю только впечататься напоследок в теплые пряные губы.

— Люблю…

— Люблю!

Они уезжают, а я остаюсь.

И до меня только доходит.

— Папа… Вау.

Богдан Дмитриевич Литвин, значит.

Эпилог

Тетушка включает плазму, на которой в последнее время крутятся только мультики.

Включает какой то федеральный канал.

Я — снова на своем кресле. Нет, ничего не отказало. Но перегрузки дали о себе знать. И у меня настойчивые показания от врача — разгрузить ноги и позвоночник.

Валяюсь, катаюсь… Посвящаю все свое время Тико. Мы вместе делаем ремонт в домике Тати. Тико увлеченно белит дом. Мы с друзьями отремонтировали колодец. Я потихонечку обновляю забор между участками, там будет калитка.