Разбуди меня

Zetta

— Зато в ту ночь была не игра! — не выдержал Малфой.

Падма жестом остановила его.

— Не надо, ребят. Давайте не будем вспоминать этот кошмар, ладно? Лучше расскажите, кто и как собирается провести каникулы. Ну, кроме свадьбы, конечно. Трейси, ты ведь тоже приглашена?

— Да. Хоть и Эдриана там не будет, — добавила она не без грусти.

— Они с Блейзом не особо ладили, — Малфой пожал плечами. — Кстати, это правда насчёт тебя и Пьюси?

Трейси вскинула голову, с вызовом глядя на него.

— Правда. Но откуда тебе известно?

— Постойте, о чём речь? — не понял Дин.

— Пьюси сделал ей предложение, — ответил Малфой. — Как оказалось, уже давно, но я узнал только вчера.

— Но откуда? — не унималась Трейси.

— Порой ваше с Ноттом выяснение отношений выходит за рамки комнаты.

У Гермионы в один миг упало сердце.

«Выяснение отношений»? Каких ещё отношений? Между ними что-то есть?.. Тогда на защите от Тёмных искусств, когда мы повторяли Щитовые чары, в паре с Ноттом хотела быть явно не одна эта Джорджина Смит.

Вот хитрый змей. Сколько раз себе говорила — нельзя верить слизеринцам. Но ведь он ещё вчера говорил, что ему нужна я. Неужели солгал?

— Мне только одно непонятно, — продолжал Малфой, хмуро глядя на Трейси, — с какого перепугу ты едешь в карете с нами, а не со своим дорогим Эдрианом? Он что, уже успел отменить помолвку?

— Драко, думай, что говоришь, — снова одёрнула его Астория.

— Он уехал вчера утром, — устало отозвалась Трейси. — Он терпеть не может балы и прочие увеселительные мероприятия.

Малфой фыркнул.

— И поэтому ты сразу полезла к Нотту? Блейз всё рассказал мне. Прекрасное поведение для обручённой девушки!

— Я ни к кому не лезла.

— Дэвис, своему лучшему другу я склонен верить больше, чем тебе.

— Ладно, хватит вам, — попытался вмешаться Дин, но Малфой его не слушал:

— Разумеется, лезла, но он как всегда отшил тебя и правильно сделал. Мы всем факультетом наблюдаем, как ты уже полгода бегаешь за ним, а Пьюси, должно быть, просто слепой дурак, если этого не замечает.

— Ребята, серьёзно, перестаньте, — прервала их Гермиона. Слова о том, что Нотт — уже в который раз, как выяснилось — отверг Трейси Дэвис, немного успокоили её, но она не смогла удержать скользнувший по слизеринке ревнивый взгляд. Пепельно-белые волосы, светло-серые глаза, хорошенькое, но ничем не примечательное лицо. Она вся была какая-то выцветшая, словно эта безответная погоня за мнимым счастьем забрала у неё все жизненные соки и краски.

Гермиона отлично понимала Трейси, потому что сама испытывала то же, что и она: с каждым днём её душа всё сильнее прикипала к этому загадочному, коварному, жестокому человеку, полному высокомерия и мстительной злобы, и одному богу было известно, способен ли он на какие-то положительные эмоции, ведь безразличие, которое он демонстрировал, было, как известно, хуже самой лютой ненависти. Сейчас она видела, что Трейси по-настоящему страдает, и ей было бы даже жаль её, если бы не вспыхнувшая и затопившая все остальные чувства ревность.

Но Мерлин, Мерлин, ведь она помолвлена с Пьюси! Ох, надеюсь, Нотт хотя бы не спит с девушкой, которая является невестой другого.

Какой-то кошмар. Лучше не думать об этом, не думать, не думать...

Она зажмурилась, а когда нашла в себе силы вернуться к возобновившемуся разговору, перешедшему наконец к теме каникул, кареты уже подъехали к станции Хогсмид.

Дорога в Лондон прошла в более весёлой и непринуждённой обстановке, потому и время, казалось, пролетело незаметно. На платформе 9 и 3/4 было многолюдно; родители, встречающие своих детей, обменивались новостями, приветствовали друг друга и поздравляли с сочельником.

Последние полчаса Гермиона занималась тем, что обходила все вагоны, досконально проверяя, чтобы каждый младшекурсник-гриффиндорец собрал свои вещи и переоделся из мантии в обычную одежду. Построив всех малышей и отправив их на выход под присмотром Невилла, она вернулась в пустое купе, где ехала с Парвати, Лавандой и Джинни, чтобы забрать свою дорожную сумку. Та стояла на сиденье, ожидая хозяйку, но едва Гермиона взяла её в руки, как вдруг почувствовала, что сзади к ней кто-то подошёл. Уловив знакомый, кружащий голову запах парфюма, она вся затрепетала, но, отчётливо помня события вчерашнего вечера, решила не подавать виду.

— Только ты можешь подкрадываться так тихо, — сдержанно возмутилась она, оборачиваясь к Нотту и смело встречая его жадный взгляд, хотя ноги у неё при этом подкосились.

— Нужно поговорить, Грейнджер, — сказал он и, не дожидаясь её ответа, взмахом палочки захлопнул дверь, запечатав её несколькими невербальными заклинаниями.

Купе было четырёхместным, а потому довольно тесным и душным, но когда Тео расправился с дверью и с довольной ухмылкой повернулся к Гермионе, стало просто обжигающе жарко.

— Вижу, ты уже плохо соображаешь, — проворковал он, оглядев её с головы до ног и задержав взгляд на её губах, — поэтому перейду сразу к делу. Ты знаешь, как попасть в Комнату смерти?

Он видел, как зрачки Гермионы расширились от столь неожиданного вопроса, а потом сузились — как всегда, с подозрением.

— В ту, что в Отделе тайн? — уточнила она. — Зачем тебе это?

Тео притворно вздохнул, будто смиряясь с неизбежностью судьбы.

— Я был уверен, что просто так ты мне ничего не скажешь, — заявил он, покручивая в руках палочку, и тут вдруг Гермионе ударило в голову: сейчас он применит к ней какое-нибудь заклятие...

— Раз уверен, то давай, начинай! — гневно воскликнула она, понимая, что лезть за своей волшебной палочкой нет смысла, всё равно ей не опередить Нотта. — Ты прав, я не скажу просто так, потому что мне нужно знать, зачем тебе сдалась эта Комната смерти. Поэтому тебе придётся заставить меня говорить только с помощью Империуса!

В ответ на эту тираду Тео лишь усмехнулся и за один шаг преодолел то маленькое расстояние, что их разделяло. Гермиону била мелкая дрожь, а в глазах горела ярость, досада и плохо скрываемое желание; он был вынужден приложить все возможные усилия, чтобы сию секунду не наброситься на неё.