Разбуди меня

Zetta

— Ты всё-таки самая настоящая колдунья, — хриплым голосом сказал Тео, наконец нарушая тишину, наполненную лишь их тяжёлым дыханием.

— Маглорождённая, правда, — напомнила она.

Вот дерзкая чертовка, даже в таком состоянии ты язвишь! А если...

Он вновь склонился к ней и, уже не отрывая лукавого взгляда, тихо прошептал:

— Когда займёмся этим?

— Чем?.. — одними губами произнесла Гермиона, глядя на него сквозь пелену страсти, застилающую глаза.

Тео удовлетворённо усмехнулся. Теперь она уже вряд ли была способна на колкости.

— А чем ты хочешь, малышка? — вкрадчиво спросил он, выпуская наконец тонкие запястья и заправляя непослушную прядь волос за ухо Гермионы. Она была взбудоражена и совершенно сбита с толку, поэтому, не дав ей прийти в себя, Тео продолжил: — Как насчёт следующих выходных? К примеру, вечер после игры Слизерин-Когтевран?

Его лицо было слишком близко, а жаркое дыхание щекотало шею, доводя Гермиону до исступления. Она не могла собраться с мыслями, не могла думать ни о чём, кроме мурашек, покрывающих её кожу дюйм за дюймом, и практически не слышала, что говорил Нотт последние три минуты.

Гермиона резко вскинула голову, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение.

— Ты... имеешь в виду...

О да.

— Именно. Мы займёмся... разработкой окончательного плана по проникновению в Отдел тайн.

Этот ответ отрезвил Гермиону, вернув способность здраво мыслить, но она не сумела удержать вздох, в котором Тео услышал не только облегчение.

— Но почему после игры?

— Во-первых, потому что это суббота. Я надеюсь, ты не делаешь уроки в субботу вечером?

— У меня нет занятий в воскресенье, как ни странно, — парировала Гермиона.

— Вот и замечательно. А во-вторых, после игры, чьей победой она ни завершится, все наши соберутся в гостиной, чтобы обсудить матч. И мне будет довольно просто освободить комнату... — он нарочно выдержал паузу, чтобы последние слова прозвучали как можно эффектнее, и добавил: — Для тебя.

Гермиона сразу же отмела это предложение.

— Думаю, нам лучше встретиться на нейтральной территории, — нарочито твёрдо сказала она, стараясь скрыть волнение.

Это тебе не номер в гостинице посреди Лондона, голубушка, а его личная комната в подземельях. И он там полный хозяин.

За месяцы усердного наблюдения Тео хорошо изучил мимику Гермионы, поэтому и на сей раз быстро всё понял, но решил не подавать виду, а перевести всё в шутку.

— Грейнджер, не смеши меня! Неужто ты боишься, что рухнет потолок слизеринской гостиной, и все мы утонем в водах Чёрного озера?

— А ты неужто опять забыл, на каком я факультете? — заносчиво ответила Гермиона и подчеркнула: — Гриффиндорцы ничего не боятся.

— Ну раз так, то — прошу, — Тео демонстративно подал Гермионе согнутую в локте правую руку, левой же быстро орудовал палочкой, снимая заклятия с двери. — Пойдём в замок вместе, раз ты ничего не боишься, даже реакции своих ненаглядных друзей.

Чёрт бы их побрал!

Гермиона была загнана в тупик. Целиком и полностью. С одной стороны, ей уже порядком надоело прятаться вот так по всяким закуткам, чтобы Джинни, Дин или Полумна не увидели её в компании ненавистного слизеринца. Но, с другой, она слишком сильно зависела от мнения друзей и никак не могла отделаться от дурацкой привычки, приобретённой ещё на первом курсе, когда они с Гарри и Роном мчались по запретному коридору третьего этажа, спасаясь от Филча с его кошкой: привычки выстраивать свою жизнь в рамках пресловутого общего блага.

Она презирала в себе эту черту, но пока ей не удавалось её искоренить, а потому оставалось только одно: позволить одной зависимости взять верх над другой. Иными словами, забыть про друзей и окунуться с головой в свои чувства к Нотту, подчинившись наконец этому сумасшедшему притяжению.

И где-то глубоко внутри Гермиона уже знала, что рано или поздно поступит именно так. Самые близкие друзья давно повзрослели (в условиях войны пришлось пожертвовать парой-тройкой лет беззаботного детства), почти все уже окончили школу, скоро устроятся на работу и мало-помалу начнут обзаводиться семьями...

В конце концов, она тоже имеет право на счастье. Можно ведь хоть раз в жизни поступиться этим самым «общим благом» и сделать что-то для себя?

Но сейчас Гермиона лишь скользнула в дверной проём, не глядя на Тео, как в тумане прошла мимо полок с мандрагорами и остановилась у выхода из теплицы — эта дверь тоже была запечатана.

Тео молча повторил все магические формулы и пропустил Гермиону вперёд, на улицу. Она была в сильном замешательстве, и он взял на себя неприятную обязанность озвучить то, что камнем лежало у неё на сердце.

— Давай, Грейнджер, иди одна. Ты же не хочешь, чтобы нас видели вместе, — как можно равнодушнее сказал он.

— Нотт, я...

— Знаю. Извиняешься за своё поведение и обещаешь впредь так не делать.

— Ничего я не извиняюсь! — взвилась Гермиона.

Тео выдавил кривую улыбку.

— Считай, что я этого не слышал. Но раз уж ты не решаешься пока показываться со мной на людях, то у меня к тебе будет просьба — так сказать, в рамках компенсации морального ущерба.

— Какая ещё просьба? — насупилась Гермиона. Мысли о необходимости выбора всерьёз её растревожили.

Разгадав её настроение, Тео взял её за руку и внимательно посмотрел в глаза.

— Никому ни слова о наших планах. Не посвящай в это ни одну живую душу.

— Разумеется, — Гермиона недовольно повела плечом, собираясь добавить что-то ещё, но Тео её опередил:

— И, в первую очередь, Поттера с Уизли. Мне только их не хватало.

С этими словами он развернулся, обогнул оранжерею и пошёл в сторону Чёрного озера. Гермиона смотрела ему вслед сквозь тусклые тепличные стёкла, пока он не скрылся из виду. Ей нужно было разобраться в себе и хорошенько обо всём подумать.