Разбуди меня

Zetta

Ты и правда божественна.

А Гермиона осмелилась наконец открыть глаза и сразу же поймала устремлённый на неё жадно-влюблённый взгляд: Тео буквально поедал её глазами. Она пунцово покраснела, но взгляда не отвела, отчаянно надеясь на то, что он не заметит её стеснения благодаря тому, что в этой части комнаты парил всего один канделябр, отчего освещение здесь было самым приглушённым.

Но Тео, конечно, всё прекрасно видел, правда решил не смущать это нежное создание, и без того сильно напуганное. Он так безумно хотел её доверия, её взаимности, что заставлял себя продумывать каждый шаг.

Поэтому ремень он расстёгивал так медленно, насколько позволяла его выдержка, и нарочно одной рукой. Другая уже стягивала с Гермионы одеяло, не спеша пробираясь под ткань, чтобы полноценно ощутить всю мягкость и теплоту её изумительного тела.

Но с каждой секундой его терпение убывало, движения становились более нетерпеливыми, и Гермиона, почувствовав эту перемену, снова зажалась. Однако на такой случай у Тео в запасе имелся проверенный метод: оставив лёгкий поцелуй на её лбу, он спустился к мочке уха, а через мгновение прикоснулся горячими губами к тому месту, где его поцелуи имели наибольший успех — её шее.

Бархатная кожа мгновенно покрылась мурашками, и Гермиона вся затрепетала от удовольствия, запрокинув голову, напрочь забыв про скованность и открываясь державшему её в своих объятиях парню, а он решил не упускать момент. Быстро расправившись со своей одеждой, он запустил руку под спину Гермионы и наконец откинул в сторону надоевшее одеяло. Конечно, можно было воспользоваться заклинанием разрезания, но он был настолько возбуждён, что мог промахнуться.

Чёрт, чёрт, как же ты прекрасна...

Он провёл языком вдоль её шеи, вызвав полный восторга вздох, и скользнул вниз. Гермиона уже не пыталась противиться его настойчивым ласкам, пробуждающим в ней такие ощущения, каких она никогда не испытывала раньше. Его пальцы легонько сжимали её обнажённую грудь, трогая затвердевшие соски, его губы покрывали страстными поцелуями её ключицы, плечи, живот, с каждым мгновением всё сильнее разжигая в ней настоящее пламя.

— Тео... — прошептала она, инстинктивно подтянув ноги и сжав их в коленях, когда он добрался до внутренней стороны её бедра. — Тео, пожалуйста...

Как приятно слышать своё имя, когда его произносит она.

Тео снова поднялся к лицу Гермионы, глядя прямо в её затуманенные глаза, едва контролируя себя. Он знал, что уже порядочно завёл её своими ласками, и знал, что сам продержится недолго.

— Не бойся, — повторил он, проводя рукой по её щеке. — Я буду осторожен.

— Я же ни с кем...

— Я знаю.

— Прошу, пожалуйста...

— Я люблю тебя.

Он накрыл её губы новым поцелуем, чувственным и глубоким, выражающим все его чувства, скрываемые так долго, и Гермиона откликнулась на его действия с готовностью, граничащей с нетерпением: её руки обвили его шею, губы искали его губы, она вся тянулась к нему, не пряча больше своих желаний, мечтая отдаться ему целиком и подарить всю накопившуюся страсть.

Один несильный нажим, и рука Тео проникла в ложбинку между её бёдер. Гермиона не протестовала, и он, почуяв свободу, коснулся эпицентра её возбуждения — так нежно и вместе с тем повелительно, что Гермиону словно прошило током.

— Тео!.. — ахнула она, испытывая одновременно и стыд, и наслаждение от его умелых поступательных движений. — Что же ты со мной делаешь...

Он продолжал смотреть ей в глаза, искусно лаская там, внизу, заставляя всё больше выгибаться навстречу его руке.

— Ты хочешь меня, — сказал он, с трудом улыбнувшись уголком рта — большего не позволяла судорога адского желания, сковавшая все его мышцы. — Мерлин, ты хочешь меня.

Это же самое лучшее, что может быть. Ты так неопытна, но при этом всё равно горишь от возбуждения. Как же это потрясающе.

— Да... — выдохнула Гермиона, безотчётно притягивая Тео к себе. Он поцеловал её коротким дразнящим поцелуем, потом спустился к её груди, не переставая всё сильнее заводить её с помощью пальцев, очертил языком контур соска и легонько прикусил.

Тишину комнаты, нарушаемую лишь тихим потрескиванием фитильков в свечах, пронзил сладкий стон. Гермионе настолько нравилось то, что с ней вытворял Тео, что она была вынуждена извиваться в его руках, забыв про всякую застенчивость, сходя с ума от желания и полностью отдаваясь этим ощущениям. А он держал её в своём безоговорочном плену, его руки блуждали по её разгорячённому телу, изучая каждую линию, каждый изгиб, в висках стучало от напряжения, и с каждым мгновением он всё быстрее приближал Гермиону к вершине блаженства.

Она зажмурилась, вцепилась пальцами в лежащую рядом подушку, сминая её, и вся подалась вперёд. Тео понял, что она близка к оргазму, и ещё усилил ласки, покусывая её грудь и глухо рыча от нетерпения.

Давай же, малышка, кричи, кричи для меня...

И он, конечно, добился своего. Гермиона протяжно вскрикнула, и всё её тело сотряслось от удовольствия. По-прежнему сомкнув ресницы, она дрожала, не в силах что-либо сказать, и только когда Тео прекратил свою безумную пытку, открыла лихорадочно блестящие глаза.

В тёмно-зелёных глазах, смотревших на неё, плясали огоньки радости.

Он был счастлив, что доставил удовольствие ей.

Осознав это, Гермиона испытала такой прилив благодарности, что даже не обратила внимания на то, что Тео решительно приподнимает её за бёдра и притягивает к себе. Она уже перестала бояться, всецело отдавшись воле так долго сдерживаемых чувств и, самое главное, воле склонившегося над ней мужчины.

Не в состоянии больше ждать ни секунды и глядя Гермионе прямо в глаза, он вошёл в неё — плавно и медленно, стараясь не причинить ей боли, но понимание того, что он наконец-то овладел ею, в прямом смысле сносило крышу.

— Чёрт... — сквозь зубы процедил он, прилагая все усилия, чтобы двигаться осторожно. — Чёрт, как же ты хороша!

Он наклонился к её лицу, от избытка эмоций разрывая попавшуюся под руку простынь, и, всё-таки не сдержавшись, вошёл до упора. Гермиона запрокинула голову, хватая воздух ртом; ей было приятно и в то же время непривычно, а Тео, вжимая в постель её горячее и такое податливое тело, сбивчиво шептал:

— Гермиона, прости меня!.. Проклятье, я не могу остановиться, прости...