Разбуди меня
Шрифт:
— Ох, Падма, — наконец поняла Гермиона, — ты же не хочешь сказать, что...
— Именно это я и хочу сказать. Три измерения бывают не только в графической системе координат, но и в повседневной жизни. Пространство, время и масса, под которой в данном случае понимается субъект действия, то есть мы.
— Знаешь, для чистокровной волшебницы у тебя просто великолепные познания в геометрии, — Гермиона попыталась улыбнуться, всё ещё не до конца веря в услышанное.
— На спецкурсе и не такому учат, — отмахнулась Падма.
— И всё-таки, что же это за ловушки? — полюбопытствовал Дин.
—
— Мерлин! — в один голос воскликнули Дин и Гермиона. — Как это понимать?
— Рассказ отнимет слишком много времени, а нам, думаю, в любом случае придётся с ними столкнуться. Так что увидите воочию. Дин, открой, пожалуйста, правую дверь.
Едва половинки квадратной дверцы соединились за спиной Тео подобно створкам лифта, как в голову ему пришла запоздалая мысль о том, что здесь не помешал бы один из маховиков времени, оставшихся в комнате позади.
— Возвращаться — плохая примета, — усмехнулся он, разворачиваясь к дверце и прикладывая руку к центру. — Только вот вопрос — кто в эти приметы верит?
Но его последние слова в прямом смысле утонули: не успели створки распахнуться, как в комнату внезапно хлынула вода, сбив Тео с ног. Поток был такой сильный, что, скорее, напоминал водопад, неизвестно откуда взявшийся в Комнате времени. Поскальзываясь и оступаясь на мгновенно залитом водой полу, Тео выхватил палочку.
— Финита! Мать вашу!.. Финита Инкантатем!
Но вода продолжала хлестать, поднявшись ещё на четверть фута. Тогда Тео попытался пробраться назад к двери, чтобы закрыть её.
— Коллопортус! Проклятье!
Заклинания не действовали, а пытаться вручную сомкнуть створки, из которых фонтаном била вода, было настоящим сумасшествием. Утопая уже по колено в воде, мокрый с ног до головы, Тео метнулся к боковому люку. Тот послушно открылся, но стоило парню забраться в отверстие и перекинуть ногу на другую сторону, как вдруг он увидел в новой комнате самого себя, точно так же перелезающего через проход.
— Что за чертовщина! — прошипел он, со злости решив рискнуть и всё-таки спуститься в комнату, которая явно жила в каком-то другом измерении, но в самый последний момент инстинкт самосохранения победил, и Тео влез обратно.
Вода доходила ему до пояса, когда он подобрался к следующей дверце, но тут его ждал новый сюрприз. То, что оказалось за ней, нельзя было назвать даже комнатой. Здесь не было совершенно ничего — ни белых стен, ни параллельной реальности, ни даже водопада. Повсюду, докуда хватало глаз, простиралась лёгкая серовато-голубая дымка, похожая на пасмурное лондонское небо, будто Тео вместо двери открыл окно — из тех, что бывают в крышах пригородных домов.
— Это что, небо? — оторопело спросил он, протягивая вперёд руку и пытаясь пощупать неуловимую сероватую субстанцию. Потом посмотрел вниз. Так называемому «небу» не было видно ни конца, ни края.
Да, прыгать сюда не стоит. Как-то не хочется навсегда зависнуть в космосе. Но, чёрт побери, что всё это значит? И куда делась Комната времени? Не удивлюсь, если куб вращается, или я нахожусь в нескольких реальностях одновременно. Бред какой-то, мистика... Грёбаный Отдел тайн с его мистикой и загадками! Малфой, похоже, и половины не знал из того, что здесь творится.
Тем не менее, он был вынужден вернуться обратно. Теперь добираться до противоположной стены приходилось вплавь, но Тео быстро пересёк комнату и, приподнявшись, прижал руку к центру дверцы. Однако она осталась безучастной. Тео попробовал ещё, потом быстро высушил одну ладонь заклинанием и вновь прислонил, но и на этот раз его постигла неудача: дверца ни в какую не поддавалась. Вода уже доставала до шеи, а непроверенными остались всего две двери, причём одна из них в полу, где-то под непроглядной толщей воды. Тратить время на раздумья было некогда, поэтому Тео, зажав палочку в зубах, забрался как можно выше по вделанной в стену лесенке, затем подтянулся на руках и, раскачиваясь от перекладины к перекладине, стал продвигаться к люку в потолке. На собственный вес он бы и не обратил внимания, но вода, которая даже в таком положении уже доставала до его лодыжек, плюс насквозь пропитанная влагой одежда несколько усложняли ситуацию. Добравшись наконец до заветной дверцы и держась сухой рукой за поручень, он отцепил вторую, мокрую, и сделал финальный отчаянный рывок, чтобы приложить ладонь к створкам. Они распахнулись, и Тео уцепился за край люка, но сразу же соскользнул. Долгое мгновение он в буквальном смысле висел над пропастью, из последних сил держась за поручень тремя пальцами, которые почти разнялись... но вдруг его схватила чья-то крепкая рука и резко втащила наверх.
Дин открыл правую от него дверь и заглянул внутрь.
— Вроде ничего нет, — сказал он, обернувшись к девушкам, но через долю секунды со стороны только что открытой комнаты эхом раздалась та же фраза. Его голосом.
— Стой! — Падма в один миг подлетела к Дину, который уже начал подниматься по лесенке, и предостерегающе схватила за рукав. Он убрал руку, и створки закрылись. — Думаю, туда идти не следует.
— Это же всего лишь эхо... — возразила Гермиона, но Падма была непреклонна.
— В центральных комнатах нет «всего лишь эха». Тут кое-что посерьёзнее: или переменное время, или другая реальность, или это вообще был двойник Дина.
— Ладно, к Мордреду её, — Дин подошёл к двери напротив. — Попробуем эту?
— Давай.
Но едва Дин приблизил руку к дверце, как тут же отдёрнул.
— Что такое?
— Дверь раскалена, прикоснуться невозможно!
— Неужели огонь? — Гермиона была тут как тут. Жар, исходящий от дверцы, чувствовался даже на расстоянии двух ярдов. — В тот раз мы тоже столкнулись с этой комнатой, но войти не решились.
— Правильно сделали, — голос Падмы был напряжён. — Знаете, по моим соображениям, в четырёх комнатах Отдела заключены четыре стихии: огонь, вода, земля и воздух. Не берусь это утверждать, но ведь может такое быть.
— Вполне может, — согласилась Гермиона, глядя себе под ноги. Ей вдруг показалось, что из комнаты снизу доносится шум. — Нам доподлинно известны всего шесть комнат: смерти, времени, ума, Вселенной, Зал пророчеств и комната, которую невозможно открыть и где по версии Дамблдора заперта любовь. Таким образом, остаётся ещё шесть. Если в четырёх из них стихии, то что тогда в оставшихся двух?