Разбуди меня
Шрифт:
— Знаменитая когтевранская рассудительность и тяга к расчётам, — хмыкнул Дин. — И всё-таки у нас есть тот самый единственный шанс из миллиарда. Люк ещё открыт, — он повёл рукой в сторону приглашающе раскрытых створок.
— Ну хорошо, — наконец сдалась Падма. — Только потом не говори, что я тебя не предупреждала.
— Не переживай, не скажу, — Дин шутливо приложил руку к груди, будто давал клятву, и крепко взял Падму за руку. — Вперёд?
— Вперёд!
Они вместе забрались в дверное отверстие и на счёт «три» спрыгнули вниз. Стоило им покинуть твёрдую опору в виде проёма, как их тут же подхватили странные тягучие потоки воздуха и, закружив в стремительном водовороте, где стены, пол и потолок смешались в одно смазанное белое
Как только пыль немного осела, Тео вскочил на ноги и огляделся вокруг. Последнее, что он видел перед тем, как его затянуло в пыльный ураган, была Гермиона, намеревающаяся прыгнуть вслед за ним.
Моя храбрая девочка. Ты снова неотступно идёшь за мной и этой своей безрассудной самоотверженностью пробуждаешь во мне какие-то фантастические, скрытые ранее силы, о существовании которых я и не подозревал.
— Гермиона! — громко позвал он, но вопреки его усилиям голос прозвучал невероятно глухо, как бывает, когда разговариваешь в мебельном магазине, а точнее, в отделе толстых ковров. — Чёрт побери, как меня достали эти ловушки... ГЕРМИОНА!
На этот раз вышло чуть лучше, и в наступившей тишине, проглотившей конец слова, он внезапно услышал слабый отклик, который казался таким далёким, будто раздавался с Уайтхолл-стрит, отделённой от его нынешнего местоположения несколькими десятками, а то и сотнями ярдов — он мог лишь догадываться, насколько глубоко под землёй сейчас находился.
— Гермиона! — повторил он и, подгоняемый нехорошим предчувствием, кинулся к ближайшей стене, ища в ней выход, но наткнулся на непроницаемый гранит. Противное, холодящее душу чувство тревоги, норовящее перейти в настоящий страх за самого дорогого ему человека, усилилось, когда Тео, обшарив все стены и пол, не нашёл в них и намёка на люк. Тогда он зажёг свет на кончике палочки и поднял её над головой, всматриваясь в тёмный потолок.
Там явно что-то было.
Вопль ликования на секунду огласил помещение, но тут же был поглощён липкой тишиной. Усилив свет до максимума, Тео вытянул руку с палочкой так высоко, как только мог, чтобы лучше осветить маленький предмет, торчащий из гранитной плиты.
— Дверная ручка! — воскликнул он. В самом деле, там была ручка... но кроме неё — ничего больше. Ни петель, ни выступов, ни, тем более, отверстия, которое могло бы послужить проходом.
Всё равно это единственный способ выбраться отсюда. Теперь другой вопрос: как мне туда подняться?
Ручка была футах в пятнадцати от пола и, соответственно, в девяти от макушки Тео, из чего следовало, что несмотря на свой высокий рост, он никак не мог до неё допрыгнуть. Лестниц здесь, конечно, не было и в помине, а поднять Тео в воздух магией тоже было некому.
— Что ж, — он крепко сжал в руке палочку и закрыл глаза, чтобы сконцентрироваться на месте назначения. — Придётся трансгрессировать.
А затем крутнулся на месте. Его моментально оторвало от земли, перед глазами мелькнул потолок, и он с готовностью выставил руку, но вдруг откуда-то издалека снова раздался жалобный крик. Отвлекшись на него, Тео скребанул ногтями по потолку, не успев уцепиться за дверную ручку, и в тот же миг почувствовал тупой удар по голове и рухнул вниз.
Неизвестно, сколько прошло времени, но Тео искренне надеялся, что немного. Перед глазами всё плыло, а боль из головы медленно, но верно начала распространяться по всему телу. Нащупав рукой холодный пол, он попробовал подняться, но тут же со стоном опустился обратно: одна нога была неестественно вывернута и, кажется, сломана в колене.
— Блять... — прошипел он, ища в темноте палочку. — Только этого мне не хватало. Да где же она, мать вашу! Люмос!
Белый шар света, зажёгшийся на кончике палочки, дал понять, что сама она лежит в противоположном углу. Сжав зубы, чтобы не материться через каждую секунду, Тео на одних руках пополз туда, волоча за собой раненую ногу. В памяти всплыла ночь Хэллоуина и стычка с кентаврами в Запретном лесу. Как выяснилось, боль от стрелы, проткнувшей ногу насквозь — ничто по сравнению с вывернутым коленом. Подумав об этом, он досадливо скривился и вдруг снова услышал приглушённый расстоянием зов о помощи. Тео с самого начала узнал этот голос, но упорно отказывался верить, что он принадлежит настоящей Гермионе. Может, это всё-таки не она, а очередной мираж, обман зрения и слуха?
— Сейчас-сейчас, — прошептал он вслух, отчаянно кусая губы, чтобы не заорать самому. Палочка была уже совсем близко. — Сейчас я разберусь со всем этим дерьмом. Должно быть, многоуважаемый Тёмный Лорд, ты думаешь, что я поверю в то, что сам ударился головой о притолоку? Чёрта с два, безносый ублюдок. Я знаю, что всё это ты устроил, потому что... потому что ты знаешь, что окончательно сдохнешь именно от моей руки, поэтому боишься меня... ха! Боишься, пытаешься остановить, задержать, избежать неизбежного. А хрен тебе... Ну вот, наконец-то.
Вооружившись палочкой, Тео подтянул безвольную ногу ближе и произнёс:
— Диффиндо! — разорванная штанина полетела в сторону, и палочка упёрлась прямо в сломанный сустав. — Эпискеи! Ох, дьявол!..
Кость с хрустом встала на место. Шипя от нового приступа боли, Тео остановил кровотечение, снял боль с помощью мудрёной магической формулы, позаимствованной из маминой книги древних заживляющих заклятий, и попробовал подняться. Получалось весьма тяжело, но медлить было нельзя; крик опять повторился.
— Трансгрессировать... думаю, не стоит... — выдохнул он, с трудом прохрамывая к центру комнаты и становясь под тем самым местом, где из потолка торчала ручка. — Остаётся один вариант: беспалочковая магия.
Держась одной рукой за колено, он зажал палочку в другой и, зажмурившись, изо всех сил представил себе, как взлетает вверх, открывает какую-то невидимую дверь в потолке и выбирается из этого карцера. Он так сосредоточился, что даже не обратил внимания на пульсирующую боль, охватившую колено полностью, однако когда и голень вместе со ступнёй потеряли чувствительность, был вынужден открыть глаза. Но вся его злость улетучилась, стоило ему понять, что нога ничего не чувствует по той простой причине, что под ней нет никакой опоры, а сам он уже, наверное, полминуты парит у потолка. Опомнившись, он схватился за ручку, и та поехала вниз, запуская тем самым какой-то механизм. В потолке появилось отверстие, закрытое двустворчатым люком, подобном тем, что были в предыдущих комнатах, а вслед за ручкой из казавшейся ранее глухой плиты выпала верёвочная лестница. Продолжая мысленно покрывать ругательствами всех Волан-де-Мортов на свете, Тео шаг за шагом, опираясь лишь здоровой ногой, кое-как взобрался вверх по лестнице и коснулся люка ладонью. В открывшуюся щель ударил луч призрачного синеватого света, но вместе с ним проник и зловещий холод, от которого кровь стыла в жилах.
— Сразу ясно... раз такой дубак, то я там, где нужно... — пропыхтел Тео, из последних сил вскарабкиваясь на твёрдый пол и устало перекатываясь на спину. Он знал, что Волан-де-Морт здесь, чуть ли не кожей ощущая его присутствие, но сейчас в споре двух главных целей впервые перевесила та чаша весов, на которой стояла Гермиона. Как бы это ни было странно, но в данный момент времени, в данной реальности смерть Тома Реддла волновала Тео гораздо меньше, чем жизнь Гермионы, однако показывать врагу свою панику было нельзя ни в коем случае, поэтому он решил избрать свою привычную стратегию в виде сарказма. Стараясь не слишком глазеть по сторонам, он приподнялся на локтях и ехидным тоном продолжил: — Кстати, зацени, рептилия: я только что применил магию без волшебной палочки. Ту самую магию, которая считается лучшей в мире. А ты, наивный полукровка, думал, что один способен на такое, потому что привык считать себя особенным. Ты слышал, что от дурных привычек нужно избавляться? Тем более что, как видишь, на деле ты оказался не особенным, а самым заурядным.