Раздвигая руками дым
Шрифт:
– Что только про неё не говорили, – с тоской и болью вспоминал Андреев. – Развратная старуха, водит молодых… Но все это – пустая болтовня.
Негодовавший Александр и не скрывал, что он гордится независимою старшею подругой, презревшей все нападки злопыхателей.
– Возможно, что она вампир, – сказал он, чуть не с торжеством, – её питали радость, силы и успехи молодых мужчин, которых она в «люди выводила». Но отдавала нам Марго намного больше, уж поверьте, и не рассчитывала ни на что взамен. Ей было нужно лишь доверье и возможность помогать.
У Порываева пошел десятый час дежурства…
– Когда с ней виделись, и где вы были прошлой ночью? – чем возвратил Андреева в жестокую реальность. Тот быстренько брезгливо открестился:
– У Маргариты был позавчера. Вчерашний день был весь загружен – мы принимаем компаньонов. Потом водил их в казино.
– Кто к ней ходил домой? – продолжил Порываев, – какие, вы сказали, кавалеры?
Такой вопрос напрашивался сам.
– Вы не дослушали…, да, что это за грязь? – сказал Андреев нервно, будто упрекнул. – Марго была в ужасном горе, когда погибли сыновья… Она не представляла, как ей жить.
Андреев смолк, будто решил, что он расставил точки. Но следователь ждал – ему был нужен четкий, не расплывчатый ответ. Тогда Андреев досказал:
– Какой ещё разврат? Ни с кем она не развлекалась, но нужен в жизни хоть какой-то смысл? Её влекло к ровесникам погибших, чтоб наставлять, вести на верную дорогу… Всю душу отдавала, хоть звучит высокопарно… А, что там про любовников – сплошная ерунда.
– Вы с ней давно знакомы?
– Мы познакомились через два года после…, как…, тогда… Я видел, и сначала испугался – зачем влюбленная и пожилая женщина, когда тебе лишь двадцать три, и молодая кровь… Но скоро понял, да и сложно не понять, что плотского желания в ней нет, а лишь духовность, и стремленье…
Андреев понял, что его опять заносит, и посмотрел на человека из милиции с готовностью ответить на вопросы.
– И много было у неё таких друзей?
– Чтоб дома принимать – так только трое… Мы с ней действительно друзья, я Маргариту уважаю, и – доверье…, – Андреев напрягался, чтобы сухо излагать. – Да, что скрывать, она не делала секретов. Ну, а знакомых у неё конечно много.
Андреев смог продиктовать координаты этих трех, бывавших дома.
– Секунду, – ухватился сыщик за знакомую фамилию, – вот, вы сказали – Нойкин? Адвокат? Там есть в бумагах, про него и завещанье.
– Сергей – отличный малый, позвоните. Он, как узнает, будет сильно горевать…
– Ну, а другие?
– Виктор Строев – архитектор… Он был после меня, давно и счастливо женат, позванивает Маргарите…
Брезгливый Александр «перегорел»… Он скомкано и вяло досказал, лишь подчиняясь обстоятельствам:
– Теперь у Маргариты есть Валера, он уже полгода… Возможно, кто из них хоть что-то знает?
– Валерий, вы сказали, это – Шанцев? – сверял в своих пометках Порываев.
– Да, – подтвердил Андреев, – это он.
– И всё это – возвышенные чувства?
Андреев промолчал.
«С ним, – так подумал Порываев, – в общем ясно». Добавил, завершая разговор:
– Мы завтра утром едем на Грузинскую. Вы нам нужны, чтоб подсказать, что там не так.
– Таисия Авдеевна полезней.
– С ней говорили. Вас мы ждем в одиннадцать.
«Ну, на сегодня – всё», – кивнув Андрееву, подумал Порываев. Однако позвонил в контору Нойкина – в конверте с завещанием нашел его визитку.
– А что случилось? Сердце? – спросил через мгновенье жидковатый бас. Когда узнал, сказал непроизвольно, непонятно:
– Вот как оно, Венера де Моску…
И согласился, что приедет на Грузинскую в одиннадцать – всё сделает, как он и обещал.
Казалось, Порываев всё закончил. Он на секунду задержался в кабинете – отбросить всё служебное и налегке идти домой. «Альцшулерово» дело длилось с самого с утра, он с головой ушел в событья на Грузинской, и лишь теперь, перед уходом, увидел сводку происшествий, которую дежурный ещё днем оставил на столе.
Сработал цепкий взгляд – в одной из строчек он увидел – Шанцев.
Автомобиль свалился с набережной в реку – на скорости, в маневре, в гололед… Водитель, как ни бился, утонул – удар о парапет заклинил двери. Случилось это утром, где-то в десять. Машину выловили, опознали труп – в бумажнике лежали документы. Утопленником был Валерий Викторович Шанцев…
Что толку уповать на совпаденье? Неугомонный Порываев взялся уточнять, что было при утопленнике и в его машине. В багажнике нашли какую-то картину – нелепая мазня, отправили в вещдоки. У Шанцева, двадцатилетнего студента Суриковского института, нашли ключи на двух отдельных связках. Одни – от собственной квартиры, другие, как потом определили, – от квартиры на Грузинской.
За Маргаритою Альцшулер всплыл ещё один покойник – Валерий Викторович Шанцев, её последний фаворит.
На улице уже был поздний вечер, падал снег.
Назавтра Порываев влился в дело с самого утра. Сначала уточнил по Шанцеву и позвонил Таисии Лавровой. Сказал: пришлет за ней машину – необходимо встретиться пораньше. Она прекрасно знала всех Маргошиных гостей – пускай посмотрит, этот ли Валера?
Хоть было очевидно, что пострадавший – паренек Альцшулер. На фотографии в шестнадцать лет, что красовалась в паспорте, этот Валерий выглядел, как юноша-кентавр, которому, чтоб вклеить в документ его лицо, от снимка в полный рост отрезали все остальное тело: могучий круп, невероятной силы ноги, и царский хвост благословенного детеныша природы… В лице осталось столько удали и прыти. Малейшей толикой воображения легко было вернуть недостающие детали. Лаврова опознала, только глянула:
– Да, это он. Отвратный тип.
Но нужно было окончательное увериться, что ненавистный для Лавровой «тип», и есть тот Яузский утопленник, которого удостоверил паспорт. Покойника из «прыгнувшей» машины запечатлели в самых разных ракурсах. Лавровой показали фотографии…
– Я, прямо скажем, недолюбливала парня, – Таисия всё вглядывалась в фото, – но, что же это, господи помилуй, за напасть? Ну, да, Валерка…, только, это – странно…
Но странного-то – только отбавляй.
На связке от «Альцшулер» было только два ключа. Один был мощный, сейфовый, с большим количеством отростков, он идеально запирал квартиру, делал неприступной. Второй лишь отпирал «собачку» от простейшего замка.