Разгневанная река
Шрифт:
Вечером, умываясь перед сном, Фи услыхала торопливые шаги на лестнице, и через минуту в комнату вбежал потный, задыхающийся Донг.
— Фи! Советский Союз объявил войну Японии! Красная Армия ворвалась в Маньчжурию, разбита Квантунская армия, самая мощная армия Японии! Вполне возможно, Япония скоро капитулирует.
— Это правда?
— Конечно! Об этом сообщили все радиостанции мира. Может быть, через несколько дней и кончится мировая война!
Донг налил в стакан воды и выпил залпом. Фи посмотрела на руку, державшую стакан, на то место, где остался еще свежий
— Ну а если японцы капитулируют, то что будет с нами?
— Наверное, сюда войдут союзники. Возможно, американцы, китайцы, англичане…
— А французы, как ты думаешь, могут вернуться?
— Они, конечно, мечтают об этом. Сделать с нами то же, что и с Сирией!
Донг вскочил с места и заходил по маленькой комнате. Фи следила за ним взглядом.
— Да перестань же ты ходить! У меня даже голова закружилась. Ну а войска союзников, оставят они нас в покое?
— Никогда. Теперь нас ждет либо свобода, либо конец! Но что бы там ни было, мы добьемся независимости!
Фи заметила, что Донг взглянул на ручные часы.
— Ты собираешься уходить?
— Поеду в Ланг, переночую у друга.
— Туда же километров десять будет!
Донг рассмеялся.
— Откуда десять!
Взгляд Фи снова упал на его руку. Она сказала тихо, но решительно:
— Тебе незачем ехать туда. Уже поздно, на улицах полно патрулей. В тот день, когда ты стрелял в Кама и я потом отпустила тебя домой, я себе места не находила!
Фи поднялась со стула.
— Ты, наверное, проголодался. Посиди немного, я сейчас сварю тебе яички. Всего пять минут.
Потом он ел, а она сидела рядом и молча смотрела на него.
— А соседи не станут плохо о тебе говорить? — спросил Донг.
— Пусть себе говорят, если им хочется. Но сейчас кругом такое творится, что им не до этого.
Фи улыбнулась своей особенной улыбкой, в которой были и вызов и грусть:
— Я хочу задать тебе один вопрос… Только скажи мне правду, не вздумай врать! Ты меня не разлюбишь?
— С чего это ты вдруг?
— Прости… Я столько видела плохого в жизни! Но ведь ты не такой, правда?..
Слезинка поползла по щеке Фи, она смахнула ее и продолжала:
— По правде сказать, я ведь жила неплохо, с детства не знала нужды, получила образование… Но радости у меня в жизни было мало. Я только с виду такая бойкая! Жила без близких, без друзей, не было человека, который по-настоящему понял бы меня. Разве что мама, но она слишком слабый человек. А когда я ушла из семьи, стала все решать за себя сама. Может быть, поэтому мне ничего от людей не нужно и я ничего не боюсь. Одного я хочу — искренности и чистоты! И отчего это в жизни столько скверного, злого, столько подлости! Никогда, слышишь, никогда не обманывай меня! Что бы ни случилось, будь со мной откровенен. Если окажется, что и с тобой нужно притворяться, то лучше умереть!
Фи вытирала слезы и улыбалась своей лукавой улыбкой.
— Если мы будем жить вместе, ты еще узнаешь, какая я выдумщица!
Никто и не ожидал, что развязка, которой давно ждали в Ханое, наступит так скоро — пришло сообщение о капитуляции Японии. Многие задавались вопросом, что это за атомная бомба и почему американцы сбросили эту бомбу, сравняв с землей два огромных города, в то время когда японцы уже признали себя побежденными…
В то утро над Хиросимой появилось звено американских «летающих крепостей», самолеты почти сразу же развернулись и улетели. Полагая, что угроза воздушного нападения миновала, в городе дали сигнал «отбой», и вот тут внезапно налетел еще один самолет, который и сбросил бомбу на несколько сотен тысяч вышедших из укрытий людей. В небе вырос чудовищный смертоносный гриб. Вот как это произошло… Помните об этом, люди!
Небо затянули облака, над Озером Возвращенного Меча веял легкий прохладный ветерок. Появились первые признаки осени.
Тоан, задумавшись, шел по набережной, как вдруг над самым его ухом раздался смех.
— О каких прекрасных вещах задумался музыкант, что не замечает ничего вокруг?
Тоан обернулся:
— А, Ву! Да ни о чем, просто иду на Персиковую, там у меня урок музыки.
Ву неторопливо, вразвалку зашагал рядом с Тоаном. Искоса взглянув на него, он усмехнулся и прищурил глаза.
— Ах, на урок музыки! С букетом роз! Ты счастливец.
Тоан смущенно улыбнулся и покраснел.
— Да нет, это я для одного родственника моей ученицы. Он тяжело болен и много пережил… А ты куда?
— Сам не знаю куда. Ищу кого-нибудь, с кем можно бы выпить чашечку кофе.
— Ну что ж, тогда пошли посидим, у меня есть еще полчаса.
— Ты подаришь мне целых полчаса!
Они подошли к лоточнице, подававшей кофе прямо на улице, и уселись на табуреты под ветвями капока.
— Ты слышал, что император объявил капитуляцию? — спросил Ву.
— Но это достоверные сведения?
— Видимо, да. — Ву пососал трубку, выпустил дым и улыбнулся. — Нужно снова ждать больших перемен в верхах. Хотелось бы мне знать, чем теперь займутся все эти господа, которые подвизались на политической арене! Кажется, они ищут связей с Вьетминем.
У Тоана от удивления расширились глаза.
— Неужели?!
— Вот та-ак! — насмешливо протянул Ву и добавил уже серьезно: — Сдается мне, что дело идет к финалу, дорогой друг. Очень скоро все прояснится. Никто не может сказать, что будет через несколько дней на том месте, где мы с тобой сейчас сидим. Все ждут, когда Вьетминь заявит о себе, но они пока медлят.
— Да-а-а! — удивился Тоан.
— А ты, мне кажется, по-прежнему самый счастливый человек на свете! Ну ладно, пойду в редакцию узнать, нет ли чего нового. Поговаривают, что наместник нашего обожаемого императора намеревается подать в отставку и сдать полномочия так называемому Политическому комитету Северного Вьетнама. Забавно: эти провалившиеся актеры все еще торчат на сцене, точно они не замечают, что публика уже покинула зал.
Они поднялись и попрощались.
— Я желаю только одного — чтобы опустили наконец занавес и прекратили эту осточертевшую всем комедию.