Разгневанная река
Шрифт:
Кой приказал бойцам не отходить от двери, а сам, захватив двоих, прошел в просторную гостиную. Нгуен поставил горелку на камин, искоса бросил взгляд на старенькую крестьянскую одежду и босые ноги представителей Вьетминя и указал на кресла из черного дерева.
— Прошу, присаживайтесь.
— Мы пришли сюда не для того, чтобы рассиживать в креслах. Поднимитесь и пригласите сюда хозяйку. И вообще все, кто находится в этом доме, должны явиться сюда.
— Если у вас какое-то дело, вы можете говорить со мной.
Кой вспыхнул:
— Хватит, нечего антимонии разводить!
— Хорошо, я
Когда он вышел, все трое переглянулись и рассмеялись.
— Водяная тля вот-вот издохнет, а все испускает горечь, так и этот — видит, что происходит, а все еще хорохорится!
— У главных ворот стрельба прекратилась, наверное, там тоже все кончено.
На лестнице послышались шаги, и появилась хозяйка с перепуганной дочерью и зятем. Депутатша была в длинном платье, хотя волосы были причесаны кое-как — явно наспех. Хозяев сопровождали две служанки. В ярком свете бензиновой горелки лицо депутатши казалось заспанным, отекшим. Она окинула взглядом непрошеных гостей, их старенькую, ветхую одежду и вдруг улыбнулась.
— Надо же! Оказывается, это свои. Знакомый парнишка, Кой! И эти ребята мне тоже что-то очень знакомы.
— Мы вам не свои, — холодно отрезал Кой.
Депутатша презрительно улыбнулась:
— О, простите, я оговорилась. Садитесь, пожалуйста. Дао, пойди завари чаю и принеси сигареты.
— Не нужно нам никакого чаю. Мы, представители Вьетминя, пришли, чтобы, согласно приказу нашего руководства, конфисковать у вас склады с рисом и все имеющееся оружие. Вы совершили немало преступлений, ваш сын перешел на сторону японцев, благодаря ему было арестовано много наших людей. Мы получили приказ задержать вашего управляющего, Лыонга, а вас и вашу семью подвергнуть временно домашнему аресту. С сегодняшнего дня вы не имеете права покидать дом без разрешения. Наши люди будут нести здесь постоянную охрану.
Лицо депутатши стало серым, а ее зять спросил, запинаясь:
— Простите, а меня вы тоже задержите?
— Да.
— Но в Ханое я оказывал содействие Вьетминю. Я покупал облигации Центрального Комитета, я могу их предъявить. Ни теща, ни жена тоже не совершали никаких преступлений, а Тыонг пусть сам отвечает за свои поступки.
Депутатша повернулась к нему:
— Оставь, Нгуен, сойди лучше вниз, скажи, чтобы сдали все оружие этим людям. Что касается риса, то прошу вас оставить нам столько, чтобы мы могли содержать прислугу.
— Все ваши просьбы изложите Комитету, завтра он их рассмотрит.
Кой повернулся и вышел во двор. Он приказал доставить Лонга в уездный центр, его родственникам он сделал внушение и поместил их в домике по соседству с хлевом под домашним арестом. Начало уже светать, когда он, расставив в разных местах больше десятка часовых, вышел за ворота имения.
26
Соан оставалась с тетушкой Ден в саду, но по выстрелам и крикам догадывалась о происходящем. Иногда ею овладевала тревога и она еле удерживалась, чтобы не посмотреть хоть одним глазком, что там творится. Наконец прибежал Ка и, радостно хохоча, сообщил: «Кой всех их арестовал!» Соан чуть не расплакалась. «Я пошла», — сказала она тетушке Ден и, с силой распахнув створку ворот, выбежала вон.
Соан торопливо шла по дороге, обсаженной казуариной, И, только когда поднялась на дамбу, остановилась и оглянулась назад, на имение Кханя. Отсюда, с дамбы, ей был хорошо виден яркий свет бензиновой горелки в окнах. О небо! Как ей хотелось сейчас кричать, смеяться, плакать…
Она прибавила шагу и так шла, не останавливаясь, до самого села Гань. Во многих домах светились огоньки. Люди проснулись, услышав выстрелы в имении депутата. Проходя мимо переулка, где был дом Хоя, Соан услыхала голоса, она, узнала смех учителя. Девушка бросилась к своему дому, а когда добежала, опустилась на земляной приступок, не зная, что теперь делать дальше. От волнения и радости слезы вдруг брызнули у нее из глаз. «Что это я? Вот чудачка!» Она уткнулась лицом в локоть и разрыдалась…
Незаметно рассвело. Ой! Ей ведь еще нужно сварить рис, скоро вернутся ребята! Соан побежала мыть рис, разжигать огонь в очаге.
Во дворе у Хоя послышался какой-то шум. Что там? Соан поставила котелок с водой на очаг и побежала в конец сада посмотреть, что случилось.
Хой с несколькими своими бывшими учениками стоял во дворе, и все они громко хохотали. Бао с винтовкой через плечо что-то рассказывал. «Вот здорово! — Хой снова засмеялся. — Разверните знамя, пошли в Дом общины!» Откуда-то появилось красное знамя, все гурьбою двинулись на улицу. Соан смотрела, как удаляется алое полотнище.
Соан возвратилась к себе, засыпала в котел рис. Ей тоже нужно пойти в Дом общины! Но как же оставить рис? Соан металась, не зная, что предпринять.
— Соан! Соан!
— Здесь я! Это ты, Хиен? Иди сюда!
Хиен вбежала с улицы, придерживая одной рукой сестренку.
— Соан, пойдем с нами в Дом общины! Наши уже все ушли. И мама, и папа, все. Пойдем! Там уже все село собралось.
— Мне еще нужно сварить рис.
— Да что ты! Пошли! Слышишь, бьют в барабан. Пошли!
Что тут поделаешь! Соан сияла котелок с огня. Хиен тут же вцепилась ей в руку и потащила к выходу. Соан засмеялась:
— Давай сюда малышку, я ее понесу.
— Пойдем, пойдем, Соан!
Нга радостно запрыгала у нее на руках.
В Доме общины действительно было полно народу. Люди теснились, поднимались на цыпочки, стараясь из-за спин рассмотреть, что делается на земляном приступке, где выстроились бойцы самообороны, вооруженные кто винтовкой, кто мечом. Один из них высоко над головой поднял красное знамя с золотой звездой в центре. В открытую дверь Дома общины было видно учителя, Коя, Бао, сельского писаря Сыока и еще несколько человек, сидевших за столом.
Вдруг в толпе вокруг Соан закричали, загалдели:
— Ведут, ведут! Старосту Тона ведут!
Соан вытянула шею, чтобы получше рассмотреть старосту. Два бойца, вооруженные мечами, раздвигая толпу, вели старосту к приступку.
— Соан, мне ничего не видно! Что там, Соан? — теребила ее Хиен, изо всех сил стараясь дотянуться до плеча девушки.
— Ну что я могу поделать, у меня же на руках Нга!
Наконец один из бойцов поднял вверх руки и громко крикнул:
— Прошу тишины! Перестаньте шуметь, не толкайтесь! Дайте комитету начать работу.