Разгневанные почтальоны

Мэрфи Уоррен

— Они никогда не войдут в лоно ислама! — выпалил Юсеф. — Пытаться обратить американцев — пустая трата времени. Их надо просто предать мечу.

— Я говорю не о лживых сердцах, бьющихся в груди отдельных мелких людишек, а о сердцах всей их страны. О зданиях федеральных служб, о судах — в общем, обо всех тех местах, где против нас свершаются безнравственные поступки.

— О! — воскликнул Юсеф, до которого теперь дошло, о чем речь.

— Я думал о том, как туда проникнуть и разрушить их изнутри. Долго я молился Аллаху и просил меня

просветить. И понял, что даже вы, чьи лица не выделяются среди лиц неверных, развращенных их низкой, отвратительной цивилизацией, не способны справиться с этой задачей.

— Мы способны, святейший!

— Мы более чем способны! Ведь мы мусульмане.

— Мы готовы умереть.

— Да, умереть вы готовы, — согласился Глухой Мулла. — А вот готовы ли вы победить?

— Да, да!

— Прекрасно. Ибо тогда вам предстоит сделать следующий шаг.

— Какой же? — поинтересовался Гамаль.

Резким взмахом слуховой трубки Глухой Мулла погасил свечу, и силуэт его скрылся за занавесом.

Зажегся свет. После кромешной тьмы он казался нестерпимо ярким. Юсеф опустил взгляд и с удивлением обнаружил у своих скрещенных ног ручку и стопку бумаги.

— А это зачем? — удивился он.

— Для того чтобы сделать следующий шаг, ты должен сдать экзамен.

Юсеф взял в руки листок бумаги и, прочитав страницу, нахмурился.

— Я понимаю, что здесь написано, но вопросы очень трудные.

— Да, — отозвался кто-то. — Это потруднее, чем сдать экзамен на получение гражданства. Нужно запомнить наизусть массу безбожных понятий.

— Тем не менее, — произнес из-за занавеса мелодичный голос Глухого Муллы, — надо сделать все, что в ваших силах.

Юсеф поднял руку, однако, сообразив, что Глухой Мулла его не видит, произнес:

— У меня вопрос, святейший.

— Спрашивай.

— Можем ли мы жульничать?

— Да. Это разрешено Аллахом, который благословил наше предприятие.

Собравшиеся мусульмане довольно усмехнулись. Раз можно жульничать, то нечего и беспокоиться.

Только сейчас Гамаль впервые внимательно разглядел своих товарищей. В душе его шевельнулся страх: эти люди не походили ни на арабов, ни на персов. Кожа их была слишком белой. Даже египтянин при нормальном освещении производил странное впечатление, поскольку волосы у него отсвечивали рыжим, как у крестоносца. Двое присутствующих вообще отличались совершенно черной кожей — не кофейного оттенка, как у ливийцев, а иссиня-черной, как у жителей экваториальной Африки.

Заметив, что на него тоже смотрят с подозрением, Юсеф выпалил:

— Я не еврей! Просто у меня такой нос. Я семит, как и многие из вас. Нос у меня семитский, а не еврейский. Это большая разница.

Итак, сейчас все пытались сдать экзамен. Хотя правоверные жульничали как только могли, ни один из них испытания не выдержал.

— Мы провалились? — спросил египтянин с огненно-красными волосами.

— Нет, — ответил Глухой Мулла. — Поскольку настоящий экзамен вы станете сдавать

только генералам армии неверных, куда должны будете проникнуть.

— Что за армия такая?

— Самая страшная из всех в этой гнусной стране.

— Видимо, морская пехота, — протянул Юсеф. — Морских пехотинцев боятся больше всего.

— Их в пух и прах разгромили в Ливане, — напомнил Глухой Мулла.

— Значит, флот, — раздался чей-то голос. — В составе флота есть бригада «морских котиков»; они, как рыбы, плавают под водой и могут внезапно появиться из морской пучины, чтобы творить дьявольские, противные исламу дела.

— Вы не будете служить в морском спецназе, — нараспев произнес Глухой Мулла.

— Тогда где же? — громко спросил кто-то.

— Мы не можем служить в армии, ибо все знают, что в армии служат одни свиньи, — сказал другой.

— В какой армии, о имам? — взмолился третий.

И тогда им принесли форму.

Серую с голубым — серые брюки с голубым кантом вполне армейского вида по пошиву, и серый китель с эмблемой в виде головы орла на груди и плечах.

— Мы будем служить в авиации! — воскликнул Юсеф.

— Заткнись, еврей! — угрюмо бросил ему кто-то из соратников. — У Военно-Воздушных Сил другая форма.

— Да нет, форма голубого цвета с орлом. По всей видимости, нам предстоит проникнуть в Военно-Воздушные Силы.

— Еще раз говорю — у Военно-Воздушных Сил США не такая форма. Посмотри на эмблему. Какие там буквы?

— ПССШ, — медленно прочитал тот.

— Мы парашютисты! — воскликнул Гамаль. — Будем прыгать с самолетов и наносить удар по врагу в любой заданной точке! Слава Аллаху!

— У тебя все мозги в нос ушли, — со злостью выпалил Юсефу египтянин с огненно-красными волосами.

— Пусть Аллах изменит твое лицо! — с жаром отозвался Гамаль и бросился на обидчика.

Глухой Мулла резко хлопнул в ладоши.

— В святом месте не дерутся. Помните, что «ислам» означает «мир». Мы должны нести мир друг другу.

— А неверным смерть, — продолжил египтянин, едва удержавшись, чтобы не ударить Юсефа по верблюжьему носу.

— О парашютных войсках не может быть и речи, — изрек Глухой Мулла. — Ибо буквы ПССШ означают Почтовая служба Соединенных Штатов.

По комнате пробежал ропот. Правоверные переглянулись, на лицах отразилось недоумение.

— Мы будем почтальонами?

— Вы будете «Посланниками Мохаммеда», — встав, объявил Глухой Мулла. — Никого так не боятся и так не уважают. Надев эту форму, вы получите свободный доступ в святая святых страны неверных. Никто вас ни о чем не спросит, никто не остановит. Ибо для неверных почта священна. Вы поклянетесь в верности могущественному генеральному почтмейстеру, но на самом деле будете отвечать только перед имамом и Аллахом Всемилостивейшим и Милосердным, от которого исходит вся благодать.

— Я палестинец и не могу быть почтальоном, — возразил Юсеф. — В глазах Аллаха это бесчестье.