Разговор с автором

Киселева Анна Николаевна

Я спустился и начал наворачивать круги вокруг дома, потом прогулялся вверх-вниз по Центральной. Ни в какое заведение я не пошел. Подумал, что после сегодняшнего моя банковская карта такой удар не вытерпит. А потом, не с кем, да и лень уже было что-то искать. Так ходил я по приятной улице, тихой, темной и с нормальной температурой воздуха, почти без ветра. Ходил, думал, потом не думал, а потом снова думал.

Адское утро воскресенья началось с того, что какой-то дурак по ошибке вместо соседской долбился в мою дверь и что-то кричал. В восемь утра, в выходной! Ну кто ж так делает?! Я уже хотел выругаться на него, встал, подошел к двери. Но в глазок никого не увидел. Смылся, гад… Подлец напомнил, что вчера я был раздражен и это раздражение никуда не делось. Устало упав на кровать, я пролежал в тишине еще около получаса, но заснуть обратно так и не смог. Спустя все утренние процедуры по мытью тела и лица, чистке зубов, бритью и тому подобному, я зашел на кухню и с ужасом обнаружил, что совсем забыл вчера убрать остатки в холодильник.

С пренебрежением к еще вчера вкусной еде я вывалил

ее в мусорку, залил противень водой и подумал, что хорошо бы оставить его замочиться, чтоб легче отмыть жир.

Моя теория не сработала. После часа бессмысленного и анти-продуктивного вглядывания в экран компьютера я случайно вспомнил о противне и отправился на кухню, шаркая и нехотя.

В момент, когда губка проскользила по затвердевшему жиру и присохшей куриной кожице, не сняв ни миллиметра, я окончательно проснулся. Я осознал, что просто так мне это не отмыть, ну, или вообще не отмыть. Но собрал волю в кулак и начал рыскать по шкафам на кухне и в ванной в поисках той самой жесткой губки, которой обычно подобное оттирают. Металлическая такая, кажется, из большого-большого количества тоненьких лесочек. Никогда не знал, как они называются и есть ли у них название вообще. Искал везде. Не нашел. И когда я уже бодренько запихивал ногу в кроссовок, чтоб сбегать за этой губкой до магазина, я вдруг подумал, что невероятно благодарен этому противню. Вообще, этой дурацкой ситуации благодарен. Потому что я делаю что-то. Отвлекаюсь. Именно из-за этого противня я за все сегодняшнее утро ни разу не подумал о том, как мне плохо. В процессе борьбы с жиром мысли были поглощены исключительно этим жиром. И мне понравилось. Я подумал, что это очень хорошо и помогает. И решил по возвращении даже убраться в квартире. Подмести, пыль протереть, которая толстым слоем скопилась в первую очередь на мониторе и на остальных плоских поверхностях квартиры. Я настолько был полон энтузиазма, что решил помыть окна. Хотя смысла в этом не было никакого, ведь утром, пялясь в компьютер, я узнал, что следующая неделя обещает быть дождливой.

На улице стало прохладнее, чем вчера. Но это меня только радовало. Дурацкое солнце уже не слепило зрачки и не пекло мои черные волосы на голове, небо затянула легкая белая пыль, отдаленно напоминающая облака. Я шел в магазин, размышляя о противне на моей кухне. Серьезно задумался о том, какую именно губку лучше взять, не исцарапаю ли я посудину этим комочком из тонких металлических нитей. Размышлял о подборе средства для удаления жира. Что вообще может произойти, если поцарапать противень? Понятно, что он станет куда менее красивым, но потеряет ли свои свойства? Те свойства, что еще не потерял. На нем и так уже вечно все пригорает, потому что прошлая хозяйка квартиры, видимо, уже стерла весь защитный слой. Надо новый купить. Точно надо. Но не сейчас.

Вооружившись всем необходимым, я довольный вышел из магазина. День сулил генеральную уборку с огромным КПД и никаких мыслей о ерунде и никакого самоанализа. Но я шел, раздвигая лицом влажный воздух, и увидел на перекрестке мерцающие огоньки кафе. Того самого кафе. В нем же сейчас может сидеть Алиса… Или не сидеть. Туман с улицы просочился в мою голову, и ноги автоматически повернули в сторону огоньков. «Чего ты хочешь этим добиться? – спросил я сам себя. – Что ты будешь делать, если она там? Зайдешь? Я тебя умоляю… И что ты такой неотесанный в зашарканной домашней кофточке ей скажешь? Она тебя, наверно, уже забыла. А пакет-то, пакет! – Я приближался к кафе. – Ты серьезно хочешь встретиться с ней вот так? С мятым пакетиком из «Магнита» и таким же мятым лицом?» Я остановился. Подошел к гигантской – во всю стену – витрине и остановился. Как же хорошо, что в этом кафе есть такое окно. Из него видно парк перед ним. А с улицы видно всех, кто внутри. Я стоял со своим пакетиком, вглядывался в прозрачное стекло. Но ее не увидел. «И слава богу, – подумал я. – Что бы я сейчас ей сказал? Да и состояние не то». Я выдохнул. Интересно, где она и почему ее нет? А тем временем, в животе предательски заурчало. Обеденное время, как-никак.

Дома я бросил пакет с чистящими средствами на кухню, разделся, включил глупые видео на ютубе и быстро, но с удовольствием съел купленный в кафе сэндвич.

На улице туман заслонил солнце, но было все еще тепло. Поэтому, приступив к борьбе с жиром, я открыл окно и вдохнул свежего воздуха, которым не надышался пока шел до магазина. Мне безумно нравилась стоящая погода. Она была во всех отношениях идеальной для меня. Да и прохладный ветерок успокаивал. В последние два дня мне вообще начало казаться, что в воздухе этом свежем есть какой-то наркотик. Что-то в него как будто подмешивают. Вдыхаешь и не можешь надышаться. А еще он вкусный. И я дышал. Стоял и дышал, смотря в окно на деревья внизу. Сейчас этот воздух заменил мне успокоительное. Не хотелось ни выпить, ни покурить, ни смотреть что-то. Просто дышать…

А потом началось. Резиновые перчатки, вонючие анти-жировые средства и, конечно же, та металлическая губка. Я скреб со всей яростью, накопленной за последние дни. Почувствовал даже, как злость плавно закипает во мне и превращается в силу. И сложно, а может, и невозможно, было понять, откуда она взялась. Что произошло такого, заставившего меня чувствовать себя раздраженно, заставившего постоянно о чем-то думать и быть… Первый раз за все время быть не удовлетворенным своей жизнью. Мне стало скучно и злостно. Но эта злость давала сил что-то делать.

Я доскреб противень. Последний раз облил его водой, похвалил самого себя мысленно и довольный поставил боком на раковину сушиться.

Прошло почти полдня. В любой другой раз я бы и не задумался, как быстро пролетело время. Я бы вообще о времени не думал. Сидел бы себе, смотрел какую-нибудь

ерунду или играл во что-то не менее дурацкое. Но сейчас, отдыхая на диване после боя с жиром, я каждую секунду проходящего времени ощущал. Часики тикали в ушах. И мне почудилось, что прошло уже много лет. И вот я старый и одинокий сижу на этом же диване в этой же пустой квартире, а завтра идти на эту же работу. Стало очень печально. Настолько печально, что я встал. Не знаю, зачем встал. Наверно, чтоб просто что-то сделать. Встал, постоял, подумал, а потом сел за стол, достал откуда-то из закутков ящика мятый листок бумаги и ручку с обгрызенным колпачком. Я склонился над этим листком и думал, что же написать такого. Ветерок принес новый глоток воздушного наркотика. Я с удовольствием его вдохнул и продолжил пялиться на мятый уже давно не белый лист. Сам не заметил, как колпачок от ручки опять оказался у меня во рту, и я уже нервно сжимал его зубами. «Какая гадость! – подумал я, покосившись на обслюнявленную ручку. – Пора бы уже отучиться. Как прыщавый школьник, ей богу!» Вытер ручку рукой, огляделся и захотел написать: «Цели». Чиркнул по листу. Не пишет. Забилась, наверно. Столько от руки не писал. Даже странно, что ручка вообще нашлась. Провел по продавленной линии еще несколько раз – все равно не пишет. Я нервно начал рисовать размашистые круги и чиркать по всей поверхности листа, но чернила так и не вышли. Только отпечатки оставил. Да что ж это такое! Ручка полетела в стену, стукнулась, упала и закатилась под диван. Ну вот! Теперь там еще больше мусора. Надо бы его отодвинуть и прибраться за диваном тоже. Я уже нехотя открыл ящик и подумал найти там еще одну ручку. А если не найду, значит – не судьба. Но нашел. Правда, не ручку, а карандаш. Такой же погрызенный и давно не точеный карандаш. Писать им было уже невозможно, поэтому, не найдя в ящике точилки – оно и понятно, откуда ей там быть… – я заточил карандаш ножом. Сел обратно, написал: «Цели», и опять задумался. Так, надо для начала убраться в этой квартире, а то даже открытые окна не спасают от пыльного запаха. Так и запишем: «Уборка». Дальше под «уборкой» я поставил несколько черточек, как бы подпункты, и вписал туда: «помыть окна», «протереть пыль», «помыть пол…» Тут остановился и отдельным пунктом дописал: «убрать за диваном». Посмотрел на этот листок, улыбнулся и встал. Пошел протирать пыль. Откопал в ванной старую тряпку и протер все поверхности, которые только попались на глаза. Я был собой доволен. Даже небольшое чувство гордости появилось. Хотя, казалось бы, уборка… Такое простое и обычное занятие. Но я даже не помню, когда в последний раз ее делал. А сейчас снял с каждой полки по несколько миллиметров пыли. И так стало хорошо. Еще лучше было в тот момент, когда я, повесив тряпку сушиться, подошел к столу и вычеркнул первый подпункт.

Дальше я уже не заметил, как прошло еще несколько часов. Чтоб не думать лишнего и не вогнать себя в депрессию опять, я включил музыку, и дело пошло довольно быстро. К вечеру вся квартира блестела как при моем сюда заезде. Я стоял посреди комнаты, гордился собой. Мне казалось в этот момент, что я сделал что-то невероятно полезное. И что это воскресенье теперь никак нельзя будет назвать очередным потерянным днем. В процессе уборки вся злость и раздраженность куда-то пропала. И я снова почувствовал радость от спокойствия.

Оставалось только последнее – помыть окна. Я сел на подоконник, распахнул окно в комнате, снова глубоко вдохнул и мыл. Спокойно так мыл окна, поглядывая на туманную улицу, и даже не думал, даже представить не мог, что эти минуты будут последними минутами спокойствия в следующие месяцы. Что о таком спокойствии, как сейчас, я буду мечтать. И что эти выходные скоро станут самыми спокойными по сравнению с грядущими.

А дальше понедельник настал, как всегда, молниеносно. Но в этот раз по пути на работу мне ласкала душу мысль о том, что прошедшие выходные не слились в одну большую черную дыру среди моих будней. Я конкретно знал, что случилось в субботу, а что в воскресенье. И я знал, что там много чего случилось. Даже хотелось, чтоб коллеги спросили, что я делал. И тогда бы я рассказал, как спас девушку от машины, как оплатил ей починку ноутбука. Я бы рассказал, что ко мне приезжала сестра, с которой мы поссорились, что весь день посвятил уборке, об опасности смазывать противень майонезом тоже обязательно бы рассказал. Рассказал бы все, даже то, что эта девушка по непонятным причинам забралась мне в голову и теперь я о ней иногда думаю. Мне казалось, что это было интересно и необычно. Я бы точно не ответил что-то вроде: «Да так… ничего особого». Я был собой горд. Но…

Но никто не спросил. Вообще, у нас обычно никому ни до кого нет дела. Я, как всегда, сел за свой рабочий стол. А работы сутра никогда нет. Мало кому придет в голову в понедельник утром, да и в любой будний день утром ехать в автосалон. От этой скуки эмоции прошедших выходных быстро утихли. И я не находил себе места снова. На улице с утра было пасмурно, а мне так хотелось сейчас выйти на улицу. Даже не покурить, а просто выйти, постоять, подышать. Но одному идти как-то глупо. И скучно. Не вспомнить даже, когда последний раз мне так хотелось, чтоб была работа. Вот чтоб пришел какой-нибудь клиент, противный такой, с кучей желаний и придирок. И чтоб я ему час показывал модели в нашем салоне, рассказывал по функции машин. Мне очень сильно захотелось впарить какому-нибудь богатенькому сыночку, что он никак жить не сможет без самой дорогой машины в полной комплектации. И посчитать ему кредитную программу со всеми скидками, чтоб он точно никуда не ушел от нас к конкурентам. Потом оформлять ему документы, сканировать, формировать файлы, бегать до принтера за распечатками договора и прочей мутотени. Захотелось. Не для того, чтоб кого-то облапошить, развести на деньги и не для того, чтоб самому хорошо заработать. Просто было чудовищно скучно и хотелось заняться хоть чем-то. Чем-нибудь. Чем угодно!