Разговор с пустотой

Лавряшина Юлия Александровна

В комнате, куда он привел Алину, стоял большой телевизор, и было приготовлено с десяток дисков с детскими фильмами, которые могли развлечь ее. Но девочка попросила бумагу и карандаши. Ребята сбегали за ними, и уже через пару часов Алина увлеченно рассказывала им, что ей хотелось показать тем или иным рисунком. Они сидели кружком, а маленькая, раскрасневшаяся от удовольствия фея, порхала от одного похитителя к другому. У нее еще никогда не было таких благодарных слушателей.

Лидочку они решились запустить

к вечеру, когда сумерки загнали Алину в уголок дивана, и маленькие губки ее стали подрагивать, кривиться подковкой. Впорхнув со свечой в руке, жена Романа, которую он настроил на то, что надо развлечь потерявшегося ребенка, пока они ищут родителей, таинственным тоном проговорила:

– Сейчас мы будем рассказывать сказки!

– Я не люблю сказки, – буркнула Алина.

– Не любишь? – Лидочка огорченно склонила голову. – Как же так?

– А вот так. Сказки – это для малышей. Я уже вышла из этого возраста.

Лидочка хихикнула:

– Как это – вышла из возраста? А как ты в него зашла?

– Смешно, – не дрогнув лицом, отозвалась пленница.

– Да? А что смешного?

– Не разговаривайте со мной, как с дурочкой! – Алина даже покраснела от злости.

Поставив свечу на столик возле рисунков, Лидочка сложила тонкие руки аркой поверх огня. И долго улыбалась, просто глядя на пламя. Девочка следила за ней с настороженностью, какой не было в ней, когда она общалась с мужчинами. Это озадачило Романа, он-то надеялся, что Алина потянется к его жене.

– Тебе нравится, как он танцует? – наконец спросила Лидочка.

– Кто?

Она ответила нараспев:

– Огонек.

И тронув язычок пламени пальцем, отдернула его и коротко рассмеялась, лизнув ожег.

– Вы с ума сошли? – не выдержала Алина.

Лидочка обернулась:

– А как это?

«О-о! – испугался Роман. – Пора спасать жену…»

И он тоже проник в комнату, заставив Лидочку расхохотаться, ведь ей казалось, что ради смеха ее Ромочка и нацепил эти усы. Обхватив коленки, Алина сердито сдвинула брови и засопела, в свою очередь, развеселив его.

– Привет, монстр! – бросил он. – Сказок, значит, не любишь?

– А вы подслушивали? И почему это я – монстр?

– Похожа.

– Я?! – на минуту маленькая красавица лишилась дара речи.

– Жену вот мою пытаешься обидеть, – Роман поцеловал Лидочку в щеку и выпроводил ее из комнаты.

Потом напрямик сказал:

– Твой отец убил ее отца. Теперь ты хочешь причинить боль ей?

Девочка молчала так долго, что он забеспокоился. Потом зашевелила обтянутыми светло-желтыми колготками пальчиками и выдавила:

– Это правда?

– Я почти уверен, – ответил он серьезно. – Но хочу услышать признание от него. Поэтому ты здесь.

– А… А она… Такая странная после… потому что…

Роман не стал врать:

– Нет. Она такая с рождения. Отец был единственным человеком, кто любил ее, и заботился о ней. Теперь я вместо него. Если твой отец убьет и меня, а он может, то Лидочка останется совсем одна. Она не выживет одна, ты же понимаешь.

– Снимите эти дурацкие усы, – неожиданно попросила она. – Видно же, что они ненастоящие. А я все равно вас не выдам.

Сморщившись, он отодрал маскировку и снял очки. Алина внимательно осмотрела его.

– Вы – красивый, – произнесла она со знанием дела, но в ее тоне не было даже детского кокетства. В ней говорил художник.

Потом она спросила:

– Почему вы на ней женились? Пожалели? Или это как обычно?

– А обычно – это, по-твоему, как?

Ее губки опять скривились:

– Из-за денег. Как мама за папу вышла. Знаете, она ведь его ненавидит. За это самое. Вы тоже ненавидите… Лидочку?

Имя далось ей с трудом, ведь было неправильно называть так взрослую женщину. Но и по-другому не называлось… Роман придвинул стул к ее дивану, оседлал его. Тени от зажженной Лидочкой свечи испуганно метались по стене за головой девочки.

– Я жалею ее, это правда, – согласился он. – Но не только. Я и люблю ее. Как младшую сестру. Она самый добрый человечек изо всех, кого я знаю. Ну, еще мама моя такая же…

– Такая же?!

– Ну, не в смысле, что умственно отсталая! Такая же добрая. Кажется, она может простить мне что угодно… Но я стараюсь этим не пользоваться.

Девочка медленно спустила с дивана ноги и выпрямила спину:

– А моя нет. Совсем не добрая. Она даже меня ненавидит.

– Не выдумывай! Не ты же ее заставила выйти замуж.

– Но я же папина дочка. Вот поэтому.

– Твой отец тебя любит, – осторожно предположил Роман.

Теперь он уже ни в чем не был уверен. Девочка, казавшаяся ему баловнем судьбы, вдруг обратилась почти сиротой, и ему захотелось взять ее на руки, понянчить, побаловать чем-нибудь сладким. Еще раз восхититься ее рисунками – тонкими, причудливыми, обещающими большое будущее. Но Роман опасался напугать Алину и расстроить ее еще больше.

– Наверное, любит, – отозвалась она безучастно. – Вы от него чего хотите? Денег?

– Я же сказал тебе: чтобы он признался в убийстве.

– А дальше? Вы в милицию заявите?

– Никуда я не собираюсь заявлять. Я хочу, чтобы он дал мне спокойно работать. Чтобы не устраивал на меня охоты. Потому что я тоже могу огрызнуться.

Алина понятливо протянула:

– А-а! Вот почему вы меня украли. Показать папе, что вы тоже – опасный.

– Вроде того, – вся эта затея вдруг показалась ему глупой до невозможности. – Лучший способ защиты – нападение. Слышала?

– Нет, – мотнула она кудряшками.