Разговорчики в строю
Шрифт:
Простаков тут же подошел к одному из продавцов и, стоя перед разложенным рядом мужских носков и маек, стал пытаться наладить разговор с этим человеком, очень и очень похожим на аборигенов той местности, в которой он вырос. Простаков раньше никогда не был на рынке, несмотря на то что прослужил уже год в этом поселке. Когда солдат говорит, что он служил там-то и там-то, это не значит, что он в этом углу все видел. Солдат в одном и том же углу видит именно то место, на которое ему укажут старшие товарищи командиры, а не то, на которое он хочет смотреть.
Фрол с Витьком, как это и положено по правилам
Торговец моментально забыл про тряпки, положил на прилавок футболку, которую он начал крутить в руках, как только Простаков подошел к нему, и, улыбаясь мелкими зубами, попросил Простакова показать ему предмет, который жал ему карманы и вел к перекупщику.
– От тебя я денег не увижу, - тут же парировал его домогательства Леха.
– Где тот, кто скупает золото?
Как оказалось, человечек в потертой фуфаечке сидел на раскладном стульчике, а перед ним на картонке была надпись: «Куплю золото, серебро, медали, монеты».
– О, монеты!
– воскликнул Валетов и ткнул Резинкина в бок.
– Видишь, он монеты покупает.
Другого такого мужичка на всем рынке не нашлось, поэтому делать было нечего. Валетов подогревал постоянным нытьем разговоры о пиве и о том, как это будет классно. Пришлось Резинкину вынимать из кармана находку и отдавать заинтересовавшемуся дедульке, чьи руки стали мелькать в воздухе с великой быстротой.
Наконец, помахав руками, чем он выражал свои собственные охи и ахи, глядя на сверкающий желтый кружочек в руках Витька, он сделал невидимое движение, и монета перешла в его маленькие крючковатые пальцы. Мужичок снял с носа навороченные солнцезащитные очки, и солдаты увидели, что у скупщика только один глаз настоящий, а второй представляет из себя сплошное бельмо. Поглядев на монетку, мужичок неожиданно сунул ее к себе в карман.
Простаков был в ярости. Он сорвал наглеца с его стульчика и уже хотел было тряхнуть хорошенько, но тут мужик запищал:
– Не троньте инвалида!
– и постучал по одной из ног. Раздался глухой звук, обозначавший, что под штаниной у него находится протез.
– Никуда я от вас не убегу.
Сложив стульчик, подобрав картонку, мужичок поковылял в только одному ему известном направлении. Вскоре солдаты спустились в небольшой подвальчик, где стоял стол, а в углу лежали скребки и метлы.
– Я тут дворник на рынке. Что мне платят? Ничего не платят!
– кудахтал мужик. Трое смотрели на него напряженно.
– Да вы не волнуйтесь, ребята, - он выложил монетку на стол. Включил лампу и стал крутить под ней найденный экземпляр.
Одноглазый мужичонка, так его растак, глядел на монету в течение минут двух, при этом он вздыхал и охал, не обращая внимания на натужные вопросы Валетова:
– Сколько? Ну, сколько?
– вился вокруг него мелкий до тех пор, пока Простаков не прищемил ему хвост.
– Стойте, успокойтесь, - бормотал мужик.
– Сейчас я вам все скажу. Сейчас я назову цену. Я дам вам за эту монету, - он задумался, - пятьдесят рублей. Это большие деньги для такой мелочи.
Резинкин помрачнел, а Простаков выхватил с пояса штык-нож и воткнул его аккуратно между ладонями мужика. Острие лезвия вошло в миллиметре от монеты. Одноглазый в испуге отдернул руки и одним-единственным зрачком, расширившимся от ужаса до огромных размеров, глядел на здоровяка, который едва не оттяпал ему еще и пальцы.
Простаков улыбался:
– Извини, - пробормотал он, забирая денежку.
– Я забыл, что для пальцев протезов-то не делают, может быть, я был бы повежливее. На, - Простаков отдал монету Резинкину, - останется тебе как сувенир. Будем мы тут из-за пятидесяти рублей бодягу разводить.
Солдаты пошли обратно. Валетов на прощанье показал этому то ли дворнику, то ли бомжу, то ли непонятно кому средний палец на руке и последовал за остальными.
– Стойте!
– взмолился дворник.
– Дам сто рублей!
– но его никто не слушал.
– Дам двести!
Первым остановился Валетов, которому хотелось пива и было наплевать на монету. Но Простаков упрямо поднимался из подвала наверх.
– Триста!
Резинкин начал оказывать сопротивление, но Леха его вовремя схватил за ремень и тянул все выше и выше.
– Четыреста!
Остановившись около двери, Леха повернулся и, прищурившись, взглянул на мужичка:
– Две тысячи. Иначе эту монету ты никогда не увидишь.
Мужичонка, вскочивший было со стула, вновь плюхнулся на него и забился в истерике:
– Но у меня нет таких денег!
– Значит, эта монета стоит как минимум в два раза больше, если ты согласен ее купить за две, - тут же начал отрабатывать собственное образование Валетов.
– Ведь ты не дурак и сам хочешь остаться с прибылью. Поэтому и собрался, и пошел с рынка, а не стал там с нами разговаривать. День удался, да, мужик?
– улыбался Валетов, снова спускаясь по ступенькам вниз.
– У меня нет двух тысяч!
– жался скупщик.
– Мне надо время.
– А сколько у тебя есть?
– спросил практичный Леха, прикидывая, что, если мужик сейчас даст полторы, это уже неплохо. Правда, согласится ли с этим хозяин монеты… Но, скорее всего, согласится. Иначе проведет неспокойную ночь. А никто не любит Простакова - он ведь может так достать товарища, что впоследствии только от его разговоров о неправильном поведении становится дурно и болит голова. Нет, он руками не трогает, просто никуда не отпускает тебя из комнаты в течение трех часов и посреди ночи долдонит о том, что товарищ боец повел себя неверно и должен был вести себя иначе - так, как надо Леше Простакову.
Закатив за веко свой единственный глаз и оставшись на мгновение практически слепым, старик поднялся, вернул глаз в нормальное положение и подошел к кубышке, из которой вытряс все имеющиеся у него деньги.
– Вот, тысяча шестьсот пятьдесят рублей. Если не хотите ждать два часа, можете забрать вот эти деньги - и отдайте мне монету.
Солдаты переглянулись.
– Кто знает, сколько он еще там ходить будет, - прошептал на ухо Простаков.
– Соглашайся. Пива упьемся!
– Но ведь она стоит четыре тысячи, - возражал Резинкин.