Разграбленный город

Manning Olivia

Он так долго любовался машиной, что Фокси Леверетт увидел его в окно, спустился и отдал ключи.

– Красотка, – сказал Фокси.

Даже в дни триумфа Якимова в пьесе Фокси

не уделял ему особого внимания, держась со всеми одинаково благожелательно и небрежно. Однако во владельце «Испано-Сюизы» он был готов увидеть ровню, и это сделало его словоохотливым.

– Летела как птичка. Худшие дороги в Европе, но она держала уверенные шестьдесят. Если б у меня не было моего «Дион-Бутона», я бы предложил купить ее у вас.

– Не продал бы ее ни за какие деньги, дорогой мой, – сказал Якимов надменно. – В этой стране за нее и не дадут честную цену. Одна только рама стоила две с половиной тысячи фунтов. Работы Фернандеса. Просто совершенство. У меня уже была такая. Кузов из тюльпанового дерева. Видели бы вы. Тогда у меня был шофер, конечно. Носился с ней словно с чиппендейловской мебелью.

Якимов разглагольствовал некоторое время, слишком увлекшись, чтобы замечать невыносимую

жару. Усы и волосы Фокси были цвета лепестков календулы, глаза – фарфорово-голубые, и под солнцем его кожа стала розовой, словно пион. Улучив момент, он прервал воспоминания Якимова:

– В Предяле я залил двести литров. Осталось довольно много.

– Я у вас в долгу, дорогой мой, – стушевался Якимов. – Не знаю, сколько я должен, но, как только придет содержание, я всё вам отдам.

– Не беспокойтесь, – сказал Фокси.

Видя его спокойствие, Якимов решил попытать удачи.

– Хорошо бы ее помыть. У вас не найдется тысчонки?

Усы Фокси зашевелились, но он был загнан в угол и решил не сопротивляться, так что достал несколько купюр и сунул одну из них Якимову.

– Дорогой мой! – благодарно воскликнул Якимов. – Знаете, если вы достанете мне дипломатические номера, мы сможем возить что угодно. Не только деньги, знаете ли. Здесь есть спрос на рог носорога – это такой афродизиак. Продается в Турции. А гашиш…

Конец ознакомительного фрагмента.