Разгром в Сент-Луисе
Шрифт:
Он подумал о Дженис и детишках, и о том, как они воспримут известие о его кончине. Забавно, он никогда об этом раньше не думал. В нормальном состоянии о таких вещах не думаешь.
«Понимаете, дети, папочка был таким глупым фараоном, который всю жизнь занимался бумажной работой, но не смог преодолеть искушение поиграть в солдатики на улице. И вот этот дурачок встрял в игру под названием „Стоунхендж“, которая оказалась ему явно не по зубам, сложновата она была для его слабого умишки. Вот поэтому мы сегодня
Дженис всегда была надежной подругой. Всегда спокойна, уравновешена. Правда, не в постели. Будет ли ее следующий избранник так же давать ей все необходимое в этом плане? Будет ли обожать ее так же, как Том Постум? И будет ли заботиться о детишках так же, как...
Черт! Идиотизм какой-то!
Кто-то же должен прийти ему на помощь! Причем скоро, с минуты на минуту. Эта пальба, эти взрывы! Наверняка кто-то уже догадался позвонить в полицию.
Должен же кто-либо все это слышать?
Должен, должен.
А вот и помощь подоспела.
Кто-то пытался открыть дверцу, ту, которая теперь была сверху. Здесь я, парень, здесь, загляни внутрь. Внизу я, черт побери. Надо бы крикнуть, да горло как тисками сдавило!
— Я здесь, внизу, — прохрипел он и сам поразился звучанию собственного голоса.
В кабину заглянуло лицо, вполне пристойное, хотя малость угрюмое и явно очень усталое. Спокойные серо-голубые глаза пристально посмотрели на него, вмиг оценили ситуацию и знакомый холодный голос сказал:
— Держись. Сейчас мы тебя вытащим.
Лицо исчезло, но все тот же голос теперь давал кому-то инструкции.
— Ящик с инструментом сзади. Достаньте лом и газовую горелку. Парня там крепко зажало.
Мак Болан. Встретились-таки.
Очень романтично.
Еще один голос снаружи. С юмором как бы, но все же обеспокоенно:
— Надо бы поторопиться, ребята.
— Гаджет, возьми огнетушитель. Пенный. Хорошо. Обработай этот участок почвы и вокруг бензобака.
Затем Болан снова возник в окне, на этот раз он перегнулся и почти залез в кабину. Он испытующе посмотрел Постуму в глаза, затем протянул руку и большим пальцем оттянул левое веко Тома.
— Сильно болит? — вопрос был задан все тем же холодным голосом, но, верьте или нет, в нем чувствовались нотки сочувствия.
— Не очень, — прохрипел Постум. — Я все еще представляю собой один кусок?
— Если судить по тому, что видно, то да, — верзила ощупал лейтенанта в нескольких местах. — Ну-ка, дай руку.
Постум автоматически, ничему не удивляясь, выполнил команду. Болан осторожно, но решительно направил руку Тома к внутренней части бедра, у самого паха.
— Зажми здесь. Да сильней, сильней, не бойся. Ты теряешь кровь, а когда мы начнем ковырять твой саркофаг, может быть еще хуже.
Полицейский заверил преступника номер один Соединенных Штатов, что он в точности выполнит его указания.
В окне машины возникли ломик и чье-то смуглое лицо — мексиканец, пуэрториканец или что-то в этом роде. Мягкий голос озабоченно произнес:
— Лучше не рисковать с горелкой, сержант, — тут все пропитано бензином. Только в самом крайнем случае.
Каково, а? Сержант!
Постум с удивлением услышал свой собственный голос:
— Оставьте мне лом, и уходите. У меня больше времени, чем у вас.
Сержант проигнорировал это хриплое карканье. Он просунул лом между ног лейтенанта, нашел точку опоры и его мышцы напряглись.
— Будет немного больно. Продолжай зажимать рану.
— Я сказал, уезжайте, Болан. Я полицейский.
— Рассказывай дальше, — проворчал Мак и навалился на лом.
— Я Том Постум.
На шее Болана вздулись жилы, мышцы взбугрились, на усталом лице прорезались морщины.
— Угу, знаю...
Ну да, он же всеведущ. Может еще и всемогущ к тому же. Металл трещал, подавался, подымался. Волна тепла пошла вниз по ногам.
— Зажимай, зажимай!
Постум понял, что он имел в виду. Кровь толчками потекла с новой силой. Болан снова схватил кисть его руки и прижал к паху.
— Вот так!
— Боюсь, у меня не хватает сил...
— Политик! Мне нужен жгут!
В окошко просунулась длинная пластиковая трубка. Болан схватил ее и обмотал Постуму правую ногу чуть повыше колена. Затем его сильные руки удивительно осторожно ощупали обе ноги Постума. Болан повернул голову к полицейскому и со скупой улыбкой сказал:
— Думаю, переломов нет, иначе ты не сидел бы так тихо.
В окне снова возник смуглолицый.
— Я нужен?
— Вдвоем не развернуться, Политик. Я сейчас его вытащу. Позови Гаджета.
И почти сразу же, по крайней мере так показалось Постуму, его потащили из разбитого автомобиля. Кто-то наложил плотную черную повязку поверх его глаз. Он хотел сказать, что, мол, не надо, что с глазами у него все в порядке, но потом сообразил, что повязка нужна не ради его, а ради их спокойствия.
Голос, который он слышал совсем недавно по радио, подтвердил его мысли.
— Все в порядке, мы ее снимем, когда будем внутри.
Другой голос, тот самый — жесткий и холодный, скомандовал:
— Шевелитесь, ребята. Мы уже выбились из графика.
Постума быстро перенесли в другую машину, просторную, если судить по тому, как они там двигались, и машина тут же тронулась с места. Его положили на что-то мягкое, и все тот же холодный голос, находящийся сейчас в некотором удалении, снова отдал приказ: