Ражая. Волей богов
Шрифт:
Проклятый конунг окинул собравшихся голодным пылающим синевой взором. А после посмотрел на как вышло возлюбленную.
– Вельва и рыси правнук! – чуть печально огласила она, кивнув прекрасным челом на Ингрид следом на Ульда!
– Не взыщите! Пусть кузнец предвечный скорее переродит вас в новых сильных телах! Слуги Мелитры не тронут покуда в брод пресечете темную реку инистых берегов. – гласом способным утихомирить бурю изрёк Изгеррульв и потянул клинки на свободу.
Вот то были клинки, по одному черному разводу стали в каждом дюйме соразмерному промеж выщербленных в глубине дола рун, душой и уменьем, урожденного
По всему смекнул то и Ульд, ведь его топор мелькнув в воздухе устремился ладным броском в сторону непокойного конунга. «Что с бою взято то свято!»
Изгеррульв выписав левым мечом небрежный оборот, с показной ленцой отбил метательную снасть, устремляясь небывало грациозно в бой, ну на то он и конунг чтобы первым воином быть средь всего своего народа. И не скажи, что три сотни зим сидел, костенея да обрастая паутиной на троне под камнями кургана. Двигался ручьем перетекающе-плавно в тоже время неуловимо-стремительно, левой клинок держа пред собой наискось на уровне лица, а правый, чуть отведенный назад остриём вперёд.
Но битву завязали отнюдь не они, а Элиот перевоплотившийся темной ужасающей с виду душой, бросившийся сгустком мрака в своём изорванном саване на Рисидру, что на ровне супротивнику тоже приняла образ до смоченных портков прекрасный, почти голого черепа горящих синевой провалов, растрепанных волос и отворенного клыками рта во всю голову распахнувшегося! Два призрачных сгустка размытых скоростью и формой схлестнулись, разрывая друг друга на мрака завитки!
Рывок вперед и Алира широким щедрым на размах ударом справа-налево приласкала величественного мертвяка метя в грудь дабы не сгубить пояс.
Изгеррульв наддававший скорости не рискнул по всему принять таков удар на свои мечи, а сорвался в подкат, чуть клацнув костяной короной об прорезавший в пустую воздух двуручник. Маневр перерос кувырком на выходе, из которого важный драугр наскочил, минуя мечницу на Скавела.
Левым от себя справа-налево от правого плеча, правым вдогонку, только чуть шелестит затхлый надрезанный воздух, оборот вокруг своей оси, крест-накрест в уровень груди, черными размытыми скоростью силуэтами разошлись пляской конунговы клинки, искрами да скрежетом бранясь с когтями медвежьего вождя, окружившего себя барьером взмахов своих чудных орудий, едва успевая подставлять их под молниеносные и страшные в своей силе выпады конунга.
– Стороной! – окрик Алиры заставил Скавела отскочить назад, разорвав звонкую перепалку.
Ражая, набрав с пары шагов, разбега, ухватистей перехватив левой рукой пяту рикассо, рубанула с левого плеча затем в зеркале с правого, а уж после выписав грациозную мельницу, из-за головы раздав в пустую камня кладь под ногами.
Ну точно призрак чуть правя полет тяжелющего клинка двужильной красотки по касательной своими мечами, давался сторонами Изгеррульв, минуя сокрушительные удары.
Выждав заминку сам в долгу не остался, заставив дочь клана потесниться, перехватив для парования двуручный меч широким хватом. Ох и засверкало оружье конунга молниями бряцая в ковку длинного меча, правым в горизонт, с оборота левым наискось, со следующего правым, а под конец извернув корпус бросил левый меч колющим, лязгнув чуть ниже шеи по пластинам нагрудника.
С правого бока наскочил Руд надеясь смести конунга
«Мог срубить насмерть! Не срубил!»
Перескочив оглушённого спутника, в битву, вернулся Ульд, уже подобравший позаимствованный у хольда топор. Вот тут было на что посмотреть, шквальными атаками направляемыми обеими руками обменивались противники, пара топоров и клинков обратились смерчами отточенной стали, неприметно глазу сплетаясь коварной паутиной росчерков, разлетающихся звоном. Хорош был рыси правнук любо дорого было глядеть как будто живя в рознь действовали руки, то блокируя, то атакуя мертвяка. Но до Изгиррульва ему всё же было далеко.
Поначалу теснимый Изгеррульв, непрестанно вскидывающий защитой клинки, просто действовал как смекнула ражая, себе в угоду, отступая уводя смертельную пляску от просторной части залы в центр, невольный лабиринт меж мраморных лож усопших, где его не смогут взять кольцом.
Оказавшись меж постаментов, он показал себя во всей красе, левый меч мертвяка грянул низко, Ульд отбил его топором в правой руке, правый, сверху справа-налево наискось заставив кланника поддаться назад, сберегая голову, и снова левый сродни броску гадюки в колющем, насилу отведенном топорником, и смерть настигла бы Ульда смежила заботливой пеленой веки, едва Изгеррульв обернулся вокруг себя в право обрушив с разворота разом оба клинка с левого плеча. Рыси внука спас вождь Скавел лучшими своими половинками проскользнув по мраморному погребальному ложу и впечатав стопы в конунга отбросив назад.
– Добро! Славны вои, своих кланов гордость! – как-то даже одобряюще изрёк конунг, крутанув обоими клинками лихие восьмерки пред собой.
Крик, нет не крик, жуткий полный муки вопль Элиота, огласил подземную крипту. Навьи, все также обращаясь то размытыми пятнами мрака, то жуткими образами умертвий выгнивших тоже не сидели, сложа руки, силясь в столкновении бестелесных сущностей обороть друг друга. Вот только куда было пастырю Торсторда супротив и при жизни то познавшей все тайны мира мёртвых Ресидры. Тёмное знамение играючи взяла верх отбросив дух священника в угол в привычном образе.
Скачками, козлом горным вприпрыжку по мраморным вытесанным каменюкам, бесцеремонно расшвыривая кости усопших, неслась на конунга Алира, уже вознёсшая над рыжим челом свой неподъёмный двуручник. Ох и недобро скалилось твердо очерченное личико ражей выстланное веснушками. Умен был конунг, креп на сечи и опыт ратный, выбрал лучшую из возможных позиций под свое мастерство, но и лишил сам себя маневра в сплетении постаментов, не уберечься в узости проходов ему от одного широкого маха тяжелого клинка.
Всего на секунду взор мечницы гульнул стороной тревогой за духа священнослужителя. Пастыря Торсторда Элиота, идущего словно агонией рябью, лежащего в углу то обретая туманную форму то развоплощаясь, чего таить накрепко как родич запавшего в дикое гордое сердце. А в следующий миг, когда она обрушила своё оружие на Изгиррульва из-за головы, от единого слова Ресидры полного могущества, свет голубоватый, отражением иного мира освещающий нутро кургана, аки притушенные порывом ветра свечи, сгинул, погрузив крипту в кромешный мрак.